Als Gregor Samsa eines Morgens aus unruhigen Träumen erwachte, fand er sich in seinem Bett zu einem ungeheueren Ungeziefer verwandelt.

Когда однажды утром Грегор Замса проснулся после беспокойных сновидений, он обнаружил, что превратился в ужасное чудовище, лежащее в своей постели.

Er lag auf seinem panzerartig harten Rücken und sah, wenn er den Kopf ein wenig hob, seinen gewölbten, braunen, von bogenförmigen Versteifungen geteilten Bauch, auf dessen Höhe sich die Bettdecke, zum gänzlichen Niedergleiten bereit, kaum noch erhalten konnte.

Он лежал на своей твёрдой, как панцирь, спине и, когда немного приподнимал голову, видел свой выпуклый, коричневый живот, разделённый дугообразными выступами, на котором едва удерживались простыни, готовые соскользнуть в любой момент.

Seine vielen, im Vergleich zu seinem sonstigen Umfang kläglich dünnen Beine flimmerten ihm hilflos vor den Augen.

Его многочисленные ноги, казавшиеся жалкими по сравнению с остальным телом, беспомощно мелькали перед его глазами.

»Was ist mit mir geschehen?« dachte er.

"Что со мной произошло?" — подумал он.

Es war kein Traum.

Это был не сон.

Sein Zimmer, ein richtiges, nur etwas zu kleines Menschenzimmer, lag ruhig zwischen den vier wohlbekannten Wänden.

Его комната, настоящая, просто немного слишком маленькая для человека, находилась в спокойствии между четырьмя хорошо знакомыми стенами.

Über dem Tisch, auf dem eine auseinandergepackte Musterkollektion von Tuchwaren ausgebreitet war — Samsa war Reisender —, hing das Bild, das er vor kurzem aus einer illustrierten Zeitschrift ausgeschnitten und in einem hübschen, vergoldeten Rahmen untergebracht hatte.

Над столом, на котором был разложен развёрнутый образец тканей — Замса был коммивояжером — висела картина, которую он недавно вырезал из иллюстрированного журнала и поместил в красивую позолоченную рамку.

Es stellte eine Dame dar, die, mit einem Pelzhut und einer Pelzboa versehen, aufrecht dasaß und einen schweren Pelzmuff, in dem ihr ganzer Unterarm verschwunden war, dem Beschauer entgegenhob.

На ней изображалась дама, одетая в меховую шапку и боа, сидящая прямо и показывающая зрителю тяжёлый меховой рукав, в котором исчезла вся её предплечье.

Gregors Blick richtete sich dann zum Fenster, und das trübe Wetter — man hörte Regentropfen auf das Fensterblech aufschlagen — machte ihn ganz melancholisch.

Затем взгляд Грегора упал на окно, и унылая погода — слышно было, как капли дождя стучали по оконной раме — наполнила его меланхолией.

»Wie wäre es, wenn ich noch ein wenig weiterschliefe und alle Narrheiten vergäße,« dachte er, aber das war gänzlich undurchführbar, denn er war gewöhnt, auf der rechten Seite zu schlafen, konnte sich aber in seinem gegenwärtigen Zustand nicht in diese Lage bringen.

"А что если бы я проспал ещё немного и забыл обо всех этих глупостях?" — подумал он, но это было совершенно невозможно, потому что он привык спать на правом боку, а в его нынешнем состоянии он не мог принять эту позу.

Mit welcher Kraft er sich auch auf die rechte Seite warf, immer wieder schaukelte er in die Rückenlage zurück.

Как бы сильно он ни пытался перевернуться на правый бок, он всё равно снова оказывался на спине.

Er versuchte es wohl hundertmal, schloß die Augen, um die zappelnden Beine nicht sehen zu müssen, und ließ erst ab, als er in der Seite einen noch nie gefühlten, leichten, dumpfen Schmerz zu fühlen begann.

Он, наверное, пытался это сделать сотни раз, закрывал глаза, чтобы не видеть свои дёргающиеся ноги, и прекратил попытки только тогда, когда начал ощущать в боку никогда ранее не испытывавшуюся лёгкую тупую боль.

»Ach Gott,« dachte er, »was für einen anstrengenden Beruf habe ich gewählt!

"О Боже мой," — подумал он, — "какую изнурительную работу я выбрал!"

Tag aus, Tag ein auf der Reise.

День за днём в разъездах.

Die geschäftlichen Aufregungen sind viel größer, als im eigentlichen Geschäft zu Hause, und außerdem ist mir noch diese Plage des Reisens auferlegt, die Sorgen um die Zuganschlüsse, das unregelmäßige, schlechte Essen, ein immer wechselnder, nie andauernder, nie herzlich werdender menschlicher Verkehr.

Деловые волнения намного больше, чем в настоящем бизнесе дома, и к тому же меня преследует эта напасть путешествий — беспокойство о поездах, нерегулярная, плохая еда, постоянно меняющееся, никогда не укореняющееся, никогда не становящееся теплым человеческое общение.

Der Teufel soll das alles holen!«

К чёрту всё это!"

Er fühlte ein leichtes Jucken oben auf dem Bauch; schob sich auf dem Rücken langsam näher zum Bettpfosten, um den Kopf besser heben zu können; fand die juckende Stelle, die mit lauter kleinen weißen Pünktchen besetzt war, die er nicht zu beurteilen verstand; und wollte mit einem Bein die Stelle betasten, zog es aber gleich zurück, denn bei der Berührung umwehten ihn Kälteschauer.

Он почувствовал лёгкое зуд на верхней части живота; медленно перекатился на спину ближе к краю кровати, чтобы лучше поднять голову; нашёл зудящее место, покрытое множеством маленьких белых пятен, которые он не мог оценить, и хотел потрогать это место ногой, но сразу же отдёрнул её, потому что при прикосновении его охватили струи холода.

Er glitt wieder in seine frühere Lage zurück.

Он снова вернулся в своё прежнее положение.

»Dies frühzeitige Aufstehen«, dachte er, »macht einen ganz blödsinnig.

"Это раннее пробуждение", — подумал он, — "совсем выводит из себя".

Der Mensch muß seinen Schlaf haben.

Человек должен высыпаться.

Andere Reisende leben wie Haremsfrauen.

Другие путешественники живут, как гаремные женщины".

Wenn ich zum Beispiel im Laufe des Vormittags ins Gasthaus zurückgehe, um die erlangten Aufträge zu überschreiben, sitzen diese Herren erst beim Frühstück.

Например, когда я возвращаюсь в гостиницу в течение утра, чтобы переписать полученные заказы, эти господа только сидят за завтраком.

Das sollte ich bei meinem Chef versuchen; ich würde auf der Stelle hinausfliegen.

Мне следовало бы попробовать это с моим начальником; меня бы немедленно уволили.

Wer weiß übrigens, ob das nicht sehr gut für mich wäre.

Кто знает, впрочем, может быть, это было бы очень хорошо для меня.

Wenn ich mich nicht wegen meiner Eltern zurückhielte, ich hätte längst gekündigt, ich wäre vor den Chef hingetreten und hätte ihm meine Meinung von Grund des Herzens aus gesagt.

Если бы не мои родители, я бы давно уже ушёл в отставку, подошёл бы к начальнику и сказал ему своё мнение от всего сердца.

Vom Pult hätte er fallen müssen!

Ему бы пришлось упасть со стула!

Es ist auch eine sonderbare Art, sich auf das Pult zu setzen und von der Höhe herab mit dem Angestellten zu reden, der überdies wegen der Schwerhörigkeit des Chefs ganz nahe herantreten muß.

Это тоже странный способ сесть на стол и разговаривать с сотрудником сверху, причём сотрудник должен подойти очень близко из-за того, что начальник плохо слышит.

Nun, die Hoffnung ist noch nicht gänzlich aufgegeben, habe ich einmal das Geld beisammen, um die Schuld der Eltern an ihn abzuzahlen — es dürfte noch fünf bis sechs Jahre dauern —, mache ich die Sache unbedingt.

Ну, надежда ещё не полностью потеряна. Как только я соберу деньги, чтобы погасить долг родителей перед ним — это займёт, вероятно, ещё пять-шесть лет — я обязательно это сделаю.

Dann wird der große Schnitt gemacht.

Тогда будет сделан большой разрыв.

Vorläufig allerdings muß ich aufstehen, denn mein Zug fährt um fünf.«

Пока же мне нужно встать, потому что мой поезд отправляется в пять.

Und er sah zur Weckuhr hinüber, die auf dem Kasten tickte.

И он посмотрел на будильник, который тикал в шкафчике.

»Himmlischer Vater!« dachte er, Es war halb sieben Uhr, und die Zeiger gingen ruhig vorwärts, es war sogar halb vorüber, es näherte sich schon dreiviertel.

"Отец небесный!" — подумал он. Было полседьмого, и стрелки спокойно двигались вперёд, они даже прошли полпути, уже приближались к трём четвертям.

Sollte der Wecker nicht geläutet haben?

Разве будильник не должен был зазвонить?

Man sah vom Bett aus, daß er auf vier Uhr richtig eingestellt war; gewiß hatte er auch geläutet.

С кровати было видно, что он был правильно настроен на четыре часа; безусловно, он тоже звонил.

Ja, aber war es möglich, dieses möbelerschütternde Läuten ruhig zu verschlafen?

Да, но разве можно спокойно проспать этот громкий звонок, который сотрясает всю мебель?

Nun, ruhig hatte er ja nicht geschlafen, aber wahrscheinlich desto fester.

Ну, он ведь не спал спокойно, но, вероятно, спал ещё крепче.

Was aber sollte er jetzt tun?

А что же ему теперь делать?

Der nächste Zug ging um sieben Uhr; um den einzuholen, hätte er sich unsinnig beeilen müssen, und die Kollektion war noch nicht eingepackt, und er selbst fühlte sich durchaus nicht besonders frisch und beweglich.

Следующий поезд отправлялся в семь; чтобы успеть на него, ему пришлось бы бежать сломя голову, а коллекция ещё не была упакована, да и он сам чувствовал себя не очень бодрым и подвижным.

Und selbst wenn er den Zug einholte, ein Donnerwetter des Chefs war nicht zu vermeiden, denn der Geschäftsdiener hatte beim Fünfuhrzug gewartet und die Meldung von seiner Versäumnis längst erstattet.

И даже если бы он успел на поезд, неизбежно был бы разгром от начальника, потому что конторский служащий ждал пятичасового поезда и уже давно доложил о его опоздании.

Es war eine Kreatur des Chefs, ohne Rückgrat und Verstand.

Это была подчиненная начальника, без задней мысли и здравого смысла.

Wie nun, wenn er sich krank meldete?

А что, если бы он заявил о своей болезни?

Das wäre aber äußerst peinlich und verdächtig, denn Gregor war während seines fünfjährigen Dienstes noch nicht einmal krank gewesen.

Это было бы крайне неловко и подозрительно, потому что Грегор за пять лет службы ни разу не болел.

Gewiß würde der Chef mit dem Krankenkassenarzt kommen, würde den Eltern wegen des faulen Sohnes Vorwürfe machen und alle Einwände durch den Hinweis auf den Krankenkassenarzt abschneiden, für den es ja überhaupt nur ganz gesunde, aber arbeitsscheue Menschen gibt.

Наверняка начальник пришёл бы с врачом из страховой компании, обвинил бы родителей в том, что их сын не работает, и отклонил бы все возражения, ссылаясь на врача из страховой компании, у которого ведь бывают только совершенно здоровые, но при этом не желающие работать люди.

Und hätte er übrigens in diesem Falle so ganz unrecht?

И разве он в этом случае был бы совсем не прав?

Gregor fühlte sich tatsächlich, abgesehen von einer nach dem langen Schlaf wirklich überflüssigen Schläfrigkeit, ganz wohl und hatte sogar einen besonders kräftigen Hunger.

Грегор на самом деле чувствовал себя хорошо, за исключением излишней сонливости после долгого сна, и даже испытывал особенно сильный голод.

Als er dies alles in größter Eile überlegte, ohne sich entschließen zu können, das Bett zu verlassen — gerade schlug der Wecker dreiviertel sieben — klopfte es vorsichtig an die Tür am Kopfende seines Bettes.

Когда он в спешке обдумывал всё это, не решаясь встать с постели — будильник как раз прозвенел в 7:45 — кто-то осторожно постучал в дверь у изголовья его кровати.

»Gregor,« rief es — es war die Mutter —, »es ist dreiviertel sieben.

"Грегор," — крикнула мать, — "уже 7:45".

Wolltest du nicht wegfahren?«

"Разве ты не собирался уехать?"

Die sanfte Stimme!

Этот мягкий голос!

Gregor erschrak, als er seine antwortende Stimme hörte, die wohl unverkennbar seine frühere war, in die sich aber, wie von unten her, ein nicht zu unterdrückendes, schmerzliches Piepsen mischte, das die Worte förmlich nur im ersten Augenblick in ihrer Deutlichkeit beließ, um sie im Nachklang derart zu zerstören, daß man nicht wußte, ob man recht gehört hatte.

Грегор вздрогнул, услышав свой ответ, который, несомненно, был его прежним голосом, но в котором словно снизу слышался не подавляемый, болезненный писк, который сначала делал слова понятными, а затем разрушал их настолько, что не было ясно, правильно ли человек услышал сказанное.

Gregor hatte ausführlich antworten und alles erklären wollen, beschränkte sich aber bei diesen Umständen darauf, zu sagen: »Ja, ja, danke, Mutter, ich stehe schon auf.«

Грегор хотел подробно ответить и всё объяснить, но в этих обстоятельствах ограничился словами: "Да, да, спасибо, мама, я уже встаю".

Infolge der Holztür war die Veränderung in Gregors Stimme draußen wohl nicht zu merken, denn die Mutter beruhigte sich mit dieser Erklärung und schlürfte davon.

Из-за деревянной двери изменение в голосе Грегора, вероятно, не было заметно снаружи, потому что мать успокоилась этим объяснением и ушла.

Aber durch das kleine Gespräch waren die anderen Familienmitglieder darauf aufmerksam geworden, daß Gregor wider Erwarten noch zu Hause war, und schon klopfte an der einen Seitentür der Vater, schwach, aber mit der Faust.

Но из-за этого небольшого разговора другие члены семьи заметили, что Грегор неожиданно всё ещё был дома, и вскоре отец постучал в одну из боковых дверей, слабо, но кулаком.

»Gregor, Gregor,« rief er, »was ist denn?«

"Грегор, Грегор," — крикнул он, — "что такое?"

Und nach einer kleinen Weile mahnte er nochmals mit tieferer Stimme: »Gregor!

И через некоторое время он снова предупредил более глубоким голосом: "Грегор!"

Gregor!«

Грегор!»

An der anderen Seitentür aber klagte leise die Schwester: »Gregor?

Но за другой боковой дверью сестра тихо спросила: "Грегор?"

Ist dir nicht wohl?

"Тебе нехорошо?"

Brauchst du etwas?«

"Тебе что-нибудь нужно?"

Nach beiden Seiten hin antwortete Gregor: »Bin schon fertig,« und bemühte sich, durch die sorgfältigste Aussprache und durch Einschaltung von langen Pausen zwischen den einzelnen Worten seiner Stimme alles Auffallende zu nehmen.

Грегор ответил с обеих сторон: "Я уже закончил," и старался сделать свой голос как можно менее заметным, тщательно выговаривая слова и делая длинные паузы между ними.

Der Vater kehrte auch zu seinem Frühstück zurück, die Schwester aber flüsterte: »Gregor, mach auf, ich beschwöre dich.«

Отец тоже вернулся к своему завтраку, а сестра прошептала: "Грегор, открой, я тебя умоляю."

Gregor aber dachte gar nicht daran aufzumachen, sondern lobte die vom Reisen her übernommene Vorsicht, auch zu Hause alle Türen während der Nacht zu versperren.

Но Грегор даже не подумал открывать, а хвалил осторожность, приобретённую в путешествиях, и запирал все двери дома на ночь.

Zunächst wollte er ruhig und ungestört aufstehen, sich anziehen und vor allem frühstücken, und dann erst das Weitere überlegen, denn, das merkte er wohl, im Bett würde er mit dem Nachdenken zu keinem vernünftigen Ende kommen.

Сначала он хотел спокойно и без помех встать, одеться и, главное, позавтракать, а потом уже подумать о дальнейшем, потому что, как он хорошо понимал, лежа в постели, он ни к чему разумному не придёт.

Er erinnerte sich, schon öfters im Bett irgendeinen vielleicht durch ungeschicktes Liegen erzeugten, leichten Schmerz empfunden zu haben, der sich dann beim Aufstehen als reine Einbildung herausstellte, und er war gespannt, wie sich seine heutigen Vorstellungen allmählich auflösen würden.

Он вспомнил, как часто в постели он ощущал небольшую боль, возможно, вызванную неуклюжим положением, которая потом оказывалась просто воображением, когда он вставал, и ему было интересно, как сегодняшние его представления постепенно исчезнут.

Daß die Veränderung der Stimme nichts anderes war als der Vorbote einer tüchtigen Verkühlung, einer Berufskrankheit der Reisenden, daran zweifelte er nicht im geringsten.

Он нисколько не сомневался, что изменение голоса было всего лишь предвестником сильной простуды, профессиональной болезни путешественников.

Die Decke abzuwerfen war ganz einfach; er brauchte sich nur ein wenig aufzublasen und sie fiel von selbst.

Сбросить одеяло было совсем несложно; ему нужно было просто немного надуться, и оно упало само собой.

Aber weiterhin wurde es schwierig, besonders weil er so ungemein breit war.

Но дальше всё становилось сложнее, особенно потому, что он был очень широкий.

Er hätte Arme und Hände gebraucht, um sich aufzurichten; statt dessen aber hatte er nur die vielen Beinchen, die ununterbrochen in der verschiedensten Bewegung waren und die er überdies nicht beherrschen konnte.

Ему понадобились бы руки и ноги, чтобы подняться; вместо этого у него были только многочисленные лапки, которые постоянно двигались самым разным образом, и он не мог ими управлять.

Wollte er eines einmal einknicken, so war es das erste, daß er sich streckte; und gelang es ihm endlich, mit diesem Bein das auszuführen, was er wollte, so arbeiteten inzwischen alle anderen, wie freigelassen, in höchster, schmerzlicher Aufregung.

Если он хотел согнуть одну лапку, то первое, что происходило, это то, что он вытягивался; и если ему наконец удавалось сделать то, что он хотел с этой лапкой, то все остальные лапки, будто освобожденные, начинали двигаться с наибольшим, мучительным возбуждением.

»Nur sich nicht im Bett unnütz aufhalten,« sagte sich Gregor.

"Только не лежи в постели зря", - сказал себе Грегор.

Zuerst wollte er mit dem unteren Teil seines Körpers aus dem Bett hinauskommen, aber dieser untere Teil, den er übrigens noch nicht gesehen hatte und von dem er sich auch keine rechte Vorstellung machen konnte, erwies sich als zu schwer beweglich;

Сначала он хотел выбраться из постели нижней частью тела, но эта нижняя часть, которую он, впрочем, ещё не видел и о которой у него не было ясного представления, оказалась слишком трудно подвижной;

es ging so langsam; und als er schließlich, fast wild geworden, mit gesammelter Kraft, ohne Rücksicht sich vorwärtsstieß, hatte er die Richtung falsch gewählt, schlug an den unteren Bettpfosten heftig an, und der brennende Schmerz, den er empfand, belehrte ihn, daß gerade der untere Teil seines Körpers augenblicklich vielleicht der empfindlichste war.

это происходило так медленно; и когда он, наконец, почти взбешенный, с большим усилием, не обращая внимания, двинулся вперёд, он выбрал неправильное направление, сильно ударился о нижние опоры кровати, и ощущаемая им жгучая боль научила его, что именно нижняя часть его тела в данный момент, возможно, была самой чувствительной.

Er versuchte es daher, zuerst den Oberkörper aus dem Bett zu bekommen, und drehte vorsichtig den Kopf dem Bettrand zu.

Поэтому он попытался сначала выбраться из постели верхней частью тела и осторожно повернул голову к краю кровати.

Dies gelang auch leicht, und trotz ihrer Breite und Schwere folgte schließlich die Körpermasse langsam der Wendung des Kopfes.

Это тоже удалось легко, и, несмотря на её ширину и тяжесть, масса тела в конце концов медленно последовала за поворотом головы.

Aber als er den Kopf endlich außerhalb des Bettes in der freien Luft hielt, bekam er Angst, weiter auf diese Weise vorzurücken, denn wenn er sich schließlich so fallen ließ, mußte geradezu ein Wunder geschehen wenn der Kopf nicht verletzt werden sollte.

Но когда он наконец держал голову за пределами постели на свежем воздухе, он испугался продолжать двигаться таким образом, потому что, если он в конце концов упадёт, должно было произойти чудо, чтобы голова не пострадала.

Und die Besinnung durfte er gerade jetzt um keinen Preis verlieren; lieber wollte er im Bett bleiben.

И он ни за что не мог потерять самообладание прямо сейчас; он предпочел бы остаться в постели.

Aber als er wieder nach gleicher Mühe aufseufzend so dalag wie früher, und wieder seine Beinchen womöglich noch ärger gegeneinander kämpfen sah und keine Möglichkeit fand, in diese Willkür Ruhe und Ordnung zu bringen, sagte er sich wieder, daß er unmöglich im Bett bleiben könne und daß es das Vernünftigste sei, alles zu opfern, wenn auch nur die kleinste Hoffnung bestünde, sich dadurch vom Bett zu befreien.

Но когда он снова, с таким же трудом, вздохнув, лежал так же, как и раньше, и снова видел, как его лапки, возможно, ещё больше сражались друг с другом, и не находил возможности внести порядок и спокойствие в эту беспорядочность, он снова сказал себе, что он не может оставаться в постели и что разумнее пожертвовать всем, если есть хоть малейшая надежда освободиться из постели.

Gleichzeitig aber vergaß er nicht, sich zwischendurch daran zu erinnern, daß viel besser als verzweifelte Entschlüsse ruhige und ruhigste Überlegung sei.

В то же время он не забывал напоминать себе между делом, что спокойное и самый спокойное размышление намного лучше отчаянных решений.

In solchen Augenblicken richtete er die Augen möglichst scharf auf das Fenster, aber leider war aus dem Anblick des Morgennebels, der sogar die andere Seite der engen Straße verhüllte, wenig Zuversicht und Munterkeit zu holen.

В такие моменты он как можно пристальнее смотрел на окно, но, к сожалению, из вида утреннего тумана, который скрывал даже другую сторону узкой улицы, нельзя было почерпнуть много уверенности и бодрости.

»Schon sieben Uhr,« sagte er sich beim neuerlichen Schlagen des Weckers, »schon sieben Uhr und noch immer ein solcher Nebel.«

"Уже семь часов", сказал он себе, когда снова зазвонил будильник, "уже семь часов, и всё ещё такой туман".

Und ein Weilchen lang lag er ruhig mit schwachem Atem, als erwarte er vielleicht von der völligen Stille die Wiederkehr der wirklichen und selbstverständlichen Verhältnisse.

И некоторое время он лежал спокойно со слабым дыханием, как будто ожидал, что полная тишина вернёт его к реальным и само собой разумеющимся обстоятельствам.

Dann aber sagte er sich: »Ehe es einviertel acht schlägt, muß ich unbedingt das Bett vollständig verlassen haben.

Но затем он сказал себе: "Я обязательно должен полностью покинуть постель до семи тридцати".

Im übrigen wird auch bis dahin jemand aus dem Geschäft kommen, um nach mir zu fragen, denn das Geschäft wird vor sieben Uhr geöffnet.«

В остальном кто-то из магазина придёт спросить о нём до семи часов, потому что магазин открывается до семи часов.

Und er machte sich nun daran, den Körper in seiner ganzen Länge vollständig gleichmäßig aus dem Bett hinauszuschaukeln.

И он приступил к тому, чтобы аккуратно и равномерно выкачаться из постели на всю её длину.

Wenn er sich auf diese Weise aus dem Bett fallen ließ, blieb der Kopf, den er beim Fall scharf heben wollte, voraussichtlich unverletzt.

Если он падал из постели таким образом, его голова, которую он хотел резко поднять при падении, вероятно, не получала повреждений.

Der Rücken schien hart zu sein; dem würde wohl bei dem Fall auf den Teppich nichts geschehen.

Его спина казалась крепкой; с ней, вероятно, ничего не случится при падении на ковер.

Das größte Bedenken machte ihm die Rücksicht auf den lauten Krach, den es geben müßte und der wahrscheinlich hinter allen Türen wenn nicht Schrecken, so doch Besorgnisse erregen würde.

Больше всего его беспокоило ожидание громкого шума, который неизбежно возникнет, и который, вероятно, вызовет ужас или, по крайней мере, беспокойство за дверьми всех комнат.

Das mußte aber gewagt werden.

Но это нужно было рискнуть.

Als Gregor schon zur Hälfte aus dem Bette ragte — die neue Methode war mehr ein Spiel als eine Anstrengung, er brauchte immer nur ruckweise zu schaukeln —, fiel ihm ein, wie einfach alles wäre, wenn man ihm zu Hilfe käme.

Когда Грегор уже наполовину высунулся из постели — новый метод был скорее игрой, чем усилием, ему нужно было только резко качаться — ему пришло в голову, как всё было бы просто, если бы ему помогли.

Zwei starke Leute — er dachte an seinen Vater und das Dienstmädchen — hätten vollständig genügt; sie hätten ihre Arme nur unter seinen gewölbten Rücken schieben, ihn so aus dem Bett schälen, sich mit der Last niederbeugen und dann bloß vorsichtig dulden müssen, daß er den Überschwung auf dem Fußboden vollzog, wo dann die Beinchen hoffentlich einen Sinn bekommen würden.

Двое сильных людей — он подумал о своём отце и горничной — были бы вполне достаточно; им нужно было только засунуть руки под его изогнутую спину, вытащить его из постели, наклониться с грузом и просто осторожно позволить ему перекатиться на пол, где, надеемся, его ноги обретут смысл.

Nun, ganz abgesehen davon, daß die Türen versperrt waren, hätte er wirklich um Hilfe rufen sollen?

Ну, не говоря уже о том, что двери были заперты, разве он действительно должен был звать на помощь?

Trotz aller Not konnte er bei diesem Gedanken ein Lächeln nicht unterdrücken.

Несмотря на всё бедственное положение, он не мог сдержать улыбки при этой мысли.

Schon war er so weit, daß er bei stärkerem Schaukeln kaum das Gleichgewicht noch erhielt, und sehr bald mußte er sich nun endgültig entscheiden, denn es war in fünf Minuten einviertel acht, — als es an der Wohnungstür läutete.

Он уже был настолько близок к тому, что едва мог сохранять равновесие при более сильном качании, и очень скоро ему пришлось окончательно принять решение, потому что через пять минут должна была начаться четверть восьмого, — когда раздался звонок в дверь квартиры.

»Das ist jemand aus dem Geschäft,« sagte er sich und erstarrte fast, während seine Beinchen nur desto eiliger tanzten.

"Это кто-то из офиса", — сказал он себе и почти застыл, в то время как его ноги ещё быстрее танцевали.

Einen Augenblick blieb alles still.

На мгновение всё затихло.

»Sie öffnen nicht,« sagte sich Gregor, befangen in irgendeiner unsinnigen Hoffnung.

"Они не открывают", — сказал себе Грегор, пребывая в каком-то бессмысленном надежде.

Aber dann ging natürlich wie immer das Dienstmädchen festen Schrittes zur Tür und öffnete.

Но затем, конечно, как всегда, горничная твёрдо подошла к двери и открыла её.

Gregor brauchte nur das erste Grußwort des Besuchers zu hören und wußte schon, wer es war — der Prokurist selbst.

Грегору достаточно было услышать первое приветствие посетителя, чтобы понять, кто это был — сам прокурор.

Warum war nur Gregor dazu verurteilt, bei einer Firma zu dienen, wo man bei der kleinsten Versäumnis gleich den größten Verdacht faßte?

Почему только Грегор был обречён работать в компании, где при малейшем упущении сразу же возникали самые большие подозрения?

Waren denn alle Angestellten samt und sonders Lumpen, gab es denn unter ihnen keinen treuen ergebenen Menschen, den, wenn er auch nur ein paar Morgenstunden für das Geschäft nicht ausgenützt hatte, vor Gewissensbissen närrisch wurde und geradezu nicht imstande war, das Bett zu verlassen?

Разве все сотрудники были мошенниками, разве среди них не было ни одного верного и преданного человека, который, даже если он не использовал несколько утренних часов для работы, мучился угрызениями совести и был просто не в состоянии встать с постели?

Genügte es wirklich nicht, einen Lehrjungen nachfragen zu lassen — wenn überhaupt diese Fragerei nötig war —, mußte da der Prokurist selbst kommen, und mußte dadurch der ganzen unschuldigen Familie gezeigt werden, daß die Untersuchung dieser verdächtigen Angelegenheit nur dem Verstand des Prokuristen anvertraut werden konnte?

Разве недостаточно было послать за учеником — если вообще эта проверка была необходима — чтобы прокурор сам пришёл и тем самым показал всей невинной семье, что расследование этого подозрительного дела могло быть поручено только прокурору?

Und mehr infolge der Erregung, in welche Gregor durch diese Überlegungen versetzt wurde, als infolge eines richtigen Entschlusses, schwang er sich mit aller Macht aus dem Bett.

И больше из-за волнения, которое охватило Грегора из-за этих размышлений, чем из-за какого-то реального решения, он изо всех сил выбрался из кровати.

Es gab einen lauten Schlag, aber ein eigentlicher Krach war es nicht.

Раздался громкий звук, но это не был настоящий шум.

Ein wenig wurde der Fall durch den Teppich abgeschwächt, auch war der Rücken elastischer, als Gregor gedacht hatte, daher kam der nicht gar so auffallende dumpfe Klang.

Ковер немного смягчил падение, и спина оказалась более эластичной, чем Грегор думал, поэтому звук был не таким громким, как можно было ожидать.

Nur den Kopf hatte er nicht vorsichtig genug gehalten und ihn angeschlagen; er drehte ihn und rieb ihn an dem Teppich vor Ärger und Schmerz.

Только голову он не удержал достаточно осторожно и ударился ею; он повернул её и потирал её о ковёр от злости и боли.

»Da drin ist etwas gefallen,« sagte der Prokurist im Nebenzimmer links.

"Там что-то упало", — сказал прокурор в соседней комнате слева.

Gregor suchte sich vorzustellen, ob nicht auch einmal dem Prokuristen etwas Ähnliches passieren könnte, wie heute ihm; die Möglichkeit dessen mußte man doch eigentlich zugeben.

Грегор пытался представить, не могло ли и с прокурором произойти нечто подобное тому, что произошло с ним сегодня; ведь такая возможность, безусловно, существовала.

Aber wie zur rohen Antwort auf diese Frage machte jetzt der Prokurist im Nebenzimmer ein paar bestimmte Schritte und ließ seine Lackstiefel knarren.

Но словно в ответ на этот вопрос прокурор в соседней комнате сделал несколько решительных шагов, и его лакированные сапоги скрипнули.

Aus dem Nebenzimmer rechts flüsterte die Schwester, um Gregor zu verständigen: »Gregor, der Prokurist ist da.«

Из соседней комнаты справа сестра прошептала, чтобы предупредить Грегора: "Грегор, прокурор здесь".

»Ich weiß,« sagte Gregor vor sich hin; aber so laut, daß es die Schwester hätte hören können, wagte er die Stimme nicht zu erheben.

"Я знаю", — сказал Грегор про себя; но он не осмелился говорить громче, чтобы сестра могла его услышать.

»Gregor,« sagte nun der Vater aus dem Nebenzimmer links, »der Herr Prokurist ist gekommen und erkundigt sich, warum du nicht mit dem Frühzug weggefahren bist.

"Грегор", — сказал теперь отец из соседней комнаты слева, — "господин прокурор пришёл и спрашивает, почему ты не уехал на раннем поезде".

Wir wissen nicht, was wir ihm sagen sollen.

"Мы не знаем, что ему ответить".

Übrigens will er auch mit dir persönlich sprechen.

"Кроме того, он хочет поговорить с тобой лично".

Also bitte mach die Tür auf.

"Так что, пожалуйста, открой дверь".

Er wird die Unordnung im Zimmer zu entschuldigen schon die Güte haben.«

"Он, конечно, поймёт и простит беспорядок в комнате".

»Guten Morgen, Herr Samsa,« rief der Prokurist freundlich dazwischen.

"Доброе утро, господин Самса", — дружелюбно поздоровался прокурор.

»Ihm ist nicht wohl,« sagte die Mutter zum Prokuristen, während der Vater noch an der Tür redete, »ihm ist nicht wohl, glauben Sie mir, Herr Prokurist.

"Ему нехорошо", — сказала мать прокурору, пока отец всё ещё говорил у двери, — "ему нехорошо, поверьте мне, господин прокурор".

Wie würde denn Gregor sonst einen Zug versäumen! Der Junge hat ja nichts im Kopf als das Geschäft.

"Иначе Грегор ведь не пропустил бы поезд! Этот парень думает только о работе".

Ich ärgere mich schon fast, daß er abends niemals ausgeht; jetzt war er doch acht Tage in der Stadt, aber jeden Abend war er zu Hause.

"Я даже злюсь, что он никуда не ходит по вечерам; он ведь уже восемь дней в городе, но каждый вечер он дома".

Da sitzt er bei uns am Tisch und liest still die Zeitung oder studiert Fahrpläne.

"Он сидит с нами за столом и спокойно читает газету или изучает расписание поездов".

Es ist schon eine Zerstreuung für ihn, wenn er sich mit Laubsägearbeiten beschäftigt.

"Для него уже отдых, когда он занимается работой по дереву".

Da hat er zum Beispiel im Laufe von zwei, drei Abenden einen kleinen Rahmen geschnitzt; Sie werden staunen, wie hübsch er ist; er hängt drin im Zimmer; Sie werden ihn gleich sehen, wenn Gregor aufmacht.

"Например, за два-три вечера он вырезал маленькую рамку; вы удивитесь, как она красива; она висит в комнате; вы увидите её сразу, когда Грегор откроет дверь".

Ich bin übrigens glücklich, daß Sie da sind, Herr Prokurist; wir allein hätten Gregor nicht dazu gebracht, die Tür zu öffnen; er ist so hartnäckig; und bestimmt ist ihm nicht wohl, trotzdem er es am Morgen geleugnet hat.«

"Кстати, я рада, что вы здесь, господин прокурор; мы бы сами не заставили Грегора открыть дверь; он такой упрямый; и, наверное, ему нехорошо, несмотря на то, что он это отрицал утром".

»Ich komme gleich,« sagte Gregor langsam und bedächtig und rührte sich nicht, um kein Wort der Gespräche zu verlieren.

"Я сейчас приду", — медленно и осторожно сказал Грегор, не двигаясь, чтобы не пропустить ни слова из разговора.

»Anders, gnädige Frau, kann ich es mir auch nicht erklären,« sagte der Prokurist, »hoffentlich ist es nichts Ernstes.

"Иначе, миледи, я тоже не могу это объяснить", — сказал прокурор, — "надеюсь, ничего серьёзного".

Wenn ich auch andererseits sagen muß, daß wir Geschäftsleute — wie man will, leider oder glücklicherweise — ein leichtes Unwohlsein sehr oft aus geschäftlichen Rücksichten einfach überwinden müssen.«

"Хотя я должен сказать, что мы, бизнесмены — как хотите, к сожалению или с удовольствием — часто просто преодолеваем лёгкое недомогание ради дела".

»Also kann der Herr Prokurist schon zu dir hinein?«

"Так что господин прокурор уже может войти к вам?"

fragte der ungeduldige Vater und klopfte wiederum an die Tür.

— спросил нетерпеливый отец, снова постучав в дверь.

»Nein,« sagte Gregor.

— "Нет", — сказал Грегор.

Im Nebenzimmer links trat eine peinliche Stille ein, im Nebenzimmer rechts begann die Schwester zu schluchzen.

В соседней комнате слева воцарилась неловкая тишина, в соседней комнате справа сестра начала всхлипывать.

Warum ging denn die Schwester nicht zu den anderen?

Почему же сестра не пошла к остальным?

Sie war wohl erst jetzt aus dem Bett aufgestanden und hatte noch gar nicht angefangen sich anzuziehen.

Она, вероятно, только что встала с постели и ещё даже не начала одеваться.

Und warum weinte sie denn?

И почему же она плачет?

Weil er nicht aufstand und den Prokuristen nicht hereinließ, weil er in Gefahr war, den Posten zu verlieren und weil dann der Chef die Eltern mit den alten Forderungen wieder verfolgen würde?

Потому что он не встал и не впустил прокурора, потому что ему грозила потеря работы, и потому что тогда начальник снова начал преследовать родителей со старыми требованиями?

Das waren doch vorläufig wohl unnötige Sorgen.

Впрочем, пока что это, вероятно, были излишние беспокойства.

Noch war Gregor hier und dachte nicht im geringsten daran, seine Familie zu verlassen.

Грегор всё ещё был здесь и даже не помышлял о том, чтобы оставить свою семью.

Augenblicklich lag er wohl da auf dem Teppich, und niemand, der seinen Zustand gekannt hätte, hätte im Ernst von ihm verlangt, daß er den Prokuristen hereinlasse.

В данный момент он, вероятно, лежал на ковре, и никто, кто знал его состояние, не стал бы всерьёз требовать от него впустить прокурора.

Aber wegen dieser kleinen Unhöflichkeit, für die sich ja später leicht eine passende Ausrede finden würde, konnte Gregor doch nicht gut sofort weggeschickt werden.

Но из-за этого небольшого невежливого поступка, для которого позже можно было бы легко найти подходящее оправдание, Грегора всё же нельзя было сразу же отправить прочь.

Und Gregor schien es, daß es viel vernünftiger wäre, ihn jetzt in Ruhe zu lassen, statt ihn mit Weinen und Zureden zu stören.

И Грегору казалось, что гораздо разумнее было бы оставить его сейчас в покое, а не беспокоить его слёзами и уговорами.

Aber es war eben die Ungewißheit, welche die anderen bedrängte und ihr Benehmen entschuldigte.

Но именно неопределённость давила на других и оправдывала их поведение.

»Herr Samsa,« rief nun der Prokurist mit erhobener Stimme, »was ist denn los?

"Господин Самса," — крикнул теперь прокурор повышенным голосом, — "что здесь происходит?"

Sie verbarrikadieren sich da in Ihrem Zimmer, antworten bloß mit ja und nein, machen Ihren Eltern schwere, unnötige Sorgen und versäumen — dies nur nebenbei erwähnt — Ihre geschäftlichen Pflichten in einer eigentlich unerhörten Weise.

Он забаррикадировался в своей комнате, отвечал только "да" и "нет", причинял своим родителям серьёзные, необязательные беспокойства и пренебрегал — это было сказано мимоходом — своими служебными обязанностями совершенно невероятным образом.

Ich spreche hier im Namen Ihrer Eltern und Ihres Chefs und bitte Sie ganz ernsthaft um eine augenblickliche, deutliche Erklärung.

Я говорю здесь от имени ваших родителей и вашего начальника и прошу вас со всей серьёзностью дать немедленное, ясное объяснение.

Ich staune, ich staune.

Я изумлён, я изумлён.

Ich glaubte Sie als einen ruhigen, vernünftigen Menschen zu kennen, und nun scheinen Sie plötzlich anfangen zu wollen, mit sonderbaren Launen zu paradieren.

Я думал, что вы спокойный, разумный человек, а теперь вы внезапно, кажется, хотите начать выделываться с причудами.

Der Chef deutete mir zwar heute früh eine mögliche Erklärung für Ihre Versäumnis an — sie betraf das Ihnen seit kurzem anvertraute Inkasso —, aber ich legte wahrhaftig fast mein Ehrenwort dafür ein, daß diese Erklärung nicht zutreffen könne.

Начальник действительно намекал мне сегодня утром на возможное объяснение вашего невыполнения обязанностей — это касалось вверенного вам недавно сбора долгов — но я действительно почти дал слово чести, что это объяснение не может быть верным.

Nun aber sehe ich hier Ihren unbegreiflichen Starrsinn und verliere ganz und gar jede Lust, mich auch nur im geringsten für Sie einzusetzen.

Но теперь я вижу здесь ваше непостижимое упрямство и теряю всякое желание хоть как-то заступаться за вас.

Und Ihre Stellung ist durchaus nicht die festeste.

И ваше положение отнюдь не самое прочное.

Ich hatte ursprünglich die Absicht, Ihnen das alles unter vier Augen zu sagen, aber da Sie mich hier nutzlos meine Zeit versäumen lassen, weiß ich nicht, warum es nicht auch Ihre Herren Eltern erfahren sollen.

Я изначально намеревался сказать вам всё это наедине, но раз вы заставляете меня бесполезно терять время, не вижу причины, почему об этом не должны узнать и ваши господа родители.

Ihre Leistungen in der letzten Zeit waren also sehr unbefriedigend; es ist zwar nicht die Jahreszeit, um besondere Geschäfte zu machen, das erkennen wir an; aber eine Jahreszeit, um keine Geschäfte zu machen, gibt es überhaupt nicht, Herr Samsa, darf es nicht geben.«

Таким образом, ваши достижения в последнее время были весьма неудовлетворительными; конечно, это не сезон для ведения особых дел, мы это признаём; но сезон, когда не ведутся дела, вообще не существует, господин Самса, он не должен существовать».

»Aber Herr Prokurist,« rief Gregor außer sich und vergaß in der Aufregung alles andere, »ich mache ja sofort, augenblicklich auf.

«Но господин прокурор, — крикнул Грегор вне себя и забыл волнение всего остального, — я немедленно, прямо сейчас встану.

Ein leichtes Unwohlsein, ein Schwindelanfall, haben mich verhindert aufzustehen.

Легкое недомогание, головокружение помешали мне встать».

Ich liege noch jetzt im Bett.

Я до сих пор лежу в кровати.

Jetzt bin ich aber schon wieder ganz frisch.

Но теперь я уже снова совершенно здоров.

Eben steige ich aus dem Bett.

Я как раз встаю из кровати.

Nur einen kleinen Augenblick Geduld!

Всего лишь немного терпения!

Es geht noch nicht so gut, wie ich dachte.

Всё идёт не так хорошо, как я думал.

Es ist mir aber schon wohl.

Но мне уже хорошо.

Wie das nur einen Menschen so überfallen kann! Noch gestern abend war mir ganz gut, meine Eltern wissen es ja, oder besser, schon gestern abend hatte ich eine kleine Vorahnung. Man hätte es mir ansehen müssen.

Как это может так внезапно настигнуть человека! Ещё вчера вечером я чувствовал себя прекрасно, мои родители знают это, или, лучше сказать, уже вчера вечером у меня было небольшое предчувствие. Это должно было быть заметно.

Warum habe ich es nur im Geschäfte nicht gemeldet!

Почему я только не сообщил об этом в магазине!

Aber man denkt eben immer, daß man die Krankheit ohne Zuhausebleiben überstehen wird.

Но мы ведь всегда думаем, что сможем пережить болезнь, не оставаясь дома.

Herr Prokurist!

Господин прокурор!

Schonen Sie meine Eltern!

Пощадите моих родителей!

Für alle die Vorwürfe, die Sie mir jetzt machen, ist ja kein Grund; man hat mir ja davon auch kein Wort gesagt.

У вас нет никаких оснований для всех этих обвинений, которые вы сейчас выдвигаете против меня; мне ведь об этом ни слова не сказали.

Sie haben vielleicht die letzten Aufträge, die ich geschickt habe, nicht gelesen.

Возможно, вы не прочитали последние заказы, которые я отправил.

Übrigens, noch mit dem Achtuhrzug fahre ich auf die Reise, die paar Stunden Ruhe haben mich gekräftigt.

Кстати, я отправляюсь в путешествие на поезде в 8 часов утра, несколько часов отдыха укрепили меня.

Halten Sie sich nur nicht auf, Herr Prokurist; ich bin gleich selbst im Geschäft, und haben Sie die Güte, das zu sagen und mich dem Herrn Chef zu empfehlen!«

Не задерживайтесь, господин прокурор; я сам скоро буду в магазине, и будьте добры, передайте это моему начальнику и порекомендуйте меня ему!»

Und während Gregor dies alles hastig ausstieß und kaum wußte, was er sprach, hatte er sich leicht, wohl infolge der im Bett bereits erlangten Übung, dem Kasten genähert und versuchte nun, an ihm sich aufzurichten.

И пока Грегор всё это торопливо выговаривал, едва понимая, что говорит, он подобрался к ящику, вероятно, благодаря уже приобретённой в постели сноровке, и попытался встать на него.

Er wollte tatsächlich die Tür aufmachen, tatsächlich sich sehen lassen und mit dem Prokuristen sprechen; er war begierig zu erfahren, was die anderen, die jetzt so nach ihm verlangten, bei seinem Anblick sagen würden.

Он действительно хотел открыть дверь, показаться всем и поговорить с прокурором; ему не терпелось узнать, что скажут другие, которые теперь так сильно его ждали, увидев его.

Würden sie erschrecken, dann hatte Gregor keine Verantwortung mehr und konnte ruhig sein.

Если они испугаются, то Грегор больше не будет нести ответственность и сможет спокойно жить дальше.

Würden sie aber alles ruhig hinnehmen, dann hatte auch er keinen Grund sich aufzuregen, und konnte, wenn er sich beeilte, um acht Uhr tatsächlich auf dem Bahnhof sein.

Но если они всё примут спокойно, то у него тоже не будет повода волноваться, и если он поторопится, то действительно сможет быть на вокзале в 8 часов утра.

Zuerst glitt er nun einigemale von dem glatten Kasten ab, aber endlich gab er sich einen letzten Schwung und stand aufrecht da; auf die Schmerzen im Unterleib achtete er gar nicht mehr, so sehr sie auch brannten.

Сначала он несколько раз соскальзывал с гладкого ящика, но в конце концов сделал последний рывок и встал прямо; он даже не обращал внимания на боль в животе, как бы сильно она ни мучила его.

Nun ließ er sich gegen die Rücklehne eines nahen Stuhles fallen, an deren Rändern er sich mit seinen Beinchen festhielt.

Теперь он опустился на спинку ближайшего стула, за которую он держался ножками.

Damit hatte er aber auch die Herrschaft über sich erlangt und verstummte, denn nun konnte er den Prokuristen anhören.

Но теперь он тоже взял себя в руки и замолчал, потому что теперь он мог слушать прокурора.

»Haben Sie auch nur ein Wort verstanden?«

"Вы хоть слово поняли?"

fragte der Prokurist die Eltern, »er macht sich doch wohl nicht einen Narren aus uns?«

- спросил прокурор родителей. - "Он же не высмеивает нас, правда?"

»Um Gottes willen,« rief die Mutter schon unter Weinen, »er ist vielleicht schwer krank, und wir quälen ihn.

- "Ради Бога," - уже плача, крикнула мать. - "Может быть, он серьёзно болен, а мы его мучим."

Grete!

- "Грете!"

Grete!«

- "Грете!"

schrie sie dann.

- крикнула она.

»Mutter?«

- "Мама?"

rief die Schwester von der anderen Seite.

- крикнула сестра с другой стороны.

Sie verständigten sich durch Gregors Zimmer.

- Они общались через комнату Грегора.

»Du mußt augenblicklich zum Arzt. Gregor ist krank.

- "Тебе нужно немедленно пойти к врачу. Грегор болен."

Rasch um den Arzt.

- "Скорее вызывайте врача."

Hast du Gregor jetzt reden hören?«

- "Ты слышал, как Грегор сейчас говорил?"

»Das war eine Tierstimme,« sagte der Prokurist, auffallend leise gegenüber dem Schreien der Mutter.

- "Это был голос животного," сказал прокурор, заметно тише, чем кричала мать.

»Anna!

- "Анна!"

Anna!«

- "Анна!"

rief der Vater durch das Vorzimmer in die Küche und klatschte in die Hände, »sofort einen Schlosser holen!«

- крикнул отец из прихожей на кухню, хлопая в ладони. "Нужно немедленно вызвать слесаря!"

Und schon liefen die zwei Mädchen mit rauschenden Röcken durch das Vorzimmer — wie hatte sich die Schwester denn so schnell angezogen? — und rissen die Wohnungstüre auf.

И вот две девушки в шуршащих юбках выбежали из прихожей — как же сестра так быстро оделась? — и распахнули дверь квартиры.

Man hörte gar nicht die Türe zuschlagen; sie hatten sie wohl offen gelassen, wie es in Wohnungen zu sein pflegt, in denen ein großes Unglück geschehen ist.

Не было слышно, как дверь захлопнулась; наверное, они оставили её открытой, как это часто бывает в квартирах, где произошло большое несчастье.

Gregor war aber viel ruhiger geworden.

Однако Грегор стал намного спокойнее.

Man verstand zwar also seine Worte nicht mehr, trotzdem sie ihm genug klar, klarer als früher, vorgekommen waren, vielleicht infolge der Gewöhnung des Ohres.

Хотя его слов уже нельзя было понять, они всё же казались ему достаточно ясными, даже яснее, чем раньше, возможно, из-за того, что ухо уже привыкло к ним.

Aber immerhin glaubte man nun schon daran, daß es mit ihm nicht ganz in Ordnung war, und war bereit, ihm zu helfen.

Но всё же теперь все верили, что с ним не всё в порядке, и были готовы помочь ему.

Die Zuversicht und Sicherheit, womit die ersten Anordnungen getroffen worden waren, taten ihm wohl.

Уверенность и спокойствие, с которыми были сделаны первые распоряжения, явно принесли ему пользу.

Er fühlte sich wieder einbezogen in den menschlichen Kreis und erhoffte von beiden, vom Arzt und vom Schlosser, ohne sie eigentlich genau zu scheiden, großartige und überraschende Leistungen.

Он снова чувствовал себя частью человеческого общества и ожидал от обоих — от врача и слесаря, не различая их особо — великих и удивительных достижений.

Um für die sich nähernden entscheidenden Besprechungen eine möglichst klare Stimme zu bekommen, hustete er ein wenig ab, allerdings bemüht, dies ganz gedämpft zu tun, da möglicherweise auch schon dieses Geräusch anders als menschlicher Husten klang, was er selbst zu entscheiden sich nicht mehr getraute.

Чтобы голос был как можно более ясным для предстоящих важных обсуждений, он немного покашлял, стараясь делать это как можно тише, потому что этот звук мог звучать не так, как человеческий кашель, и он уже не был уверен в этом.

Im Nebenzimmer war es inzwischen ganz still geworden.

В соседней комнате тем временем воцарилась полная тишина.

Vielleicht saßen die Eltern mit dem Prokuristen beim Tisch und tuschelten, vielleicht lehnten alle an der Türe und horchten.

Возможно, родители сидели за столом с управляющим и шептались, возможно, все стояли у двери и прислушивались.

Gregor schob sich langsam mit dem Sessel zur Tür hin, ließ ihn dort los, warf sich gegen die Tür, hielt sich an ihr aufrecht — die Ballen seiner Beinchen hatten ein wenig Klebstoff — und ruhte sich dort einen Augenblick lang von der Anstrengung aus.

Грегор медленно передвинул кресло к двери, отпустил его там, прислонился к двери — подушки его ног были немного приклеены — и отдохнул немного от напряжения.

Dann aber machte er sich daran, mit dem Mund den Schlüssel im Schloß umzudrehen.

Затем он приступил к тому, чтобы повернуть ключ в замке ртом.

Es schien leider, daß er keine eigentlichen Zähne hatte, — womit sollte er gleich den Schlüssel fassen? —

К сожалению, казалось, что у него не было настоящих зубов — как же он должен был схватить ключ? —

aber dafür waren die Kiefer freilich sehr stark, mit ihrer Hilfe brachte er auch wirklich den Schlüssel in Bewegung und achtete nicht darauf, daß er sich zweifellos irgendeinen Schaden zufügte, denn eine braune Flüssigkeit kam ihm aus dem Mund, floß über den Schlüssel und tropfte auf den Boden.

но зато его челюсти были очень сильными, и с их помощью он действительно привел ключ в движение, не обращая внимания на то, что он, несомненно, причинял себе какой-то вред, потому что из его рта вытекла коричневая жидкость, стекла по ключу и капала на пол.

»Hören Sie nur,« sagte der Prokurist im Nebenzimmer, »er dreht den Schlüssel um.«

"Послушайте только," — сказал управляющий в соседней комнате, — "он поворачивает ключ."

Das war für Gregor eine große Aufmunterung; aber alle hätten ihm zurufen sollen, auch der Vater und die Mutter: »Frisch, Gregor,« hätten sie rufen sollen, »immer nur heran, fest an das Schloß heran!«

Это было большим воодушевлением для Грегора; но все должны были кричать ему, даже отец и мать: "Вперед, Грегор," — должны были они кричать, — "всегда только вперед, к замку!"

Und in der Vorstellung, daß alle seine Bemühungen mit Spannung verfolgten, verbiß er sich mit allem, was er an Kraft aufbringen konnte, besinnungslos in den Schlüssel.

И в представлении, что все напряжённо следят за его усилиями, он вцепился зубами в ключ, используя всю свою силу, не задумываясь ни о чём другом.

Je nach dem Fortschreiten der Drehung des Schlüssels umtanzte er das Schloß, hielt sich jetzt nur noch mit dem Munde aufrecht, und je nach Bedarf hing er sich an den Schlüssel oder drückte ihn dann wieder nieder mit der ganzen Last seines Körpers.

В зависимости от того, как продвигалось поворачивание ключа, он обходил замок, теперь держась только ртом, и, по мере необходимости, цеплялся за ключ или снова прижимал его всей тяжестью своего тела.

Der hellere Klang des endlich zurückschnappenden Schlosses erweckte Gregor förmlich.

Более громкий звук, наконец, схлопывающегося замка, буквально пробудил Грегора.

Aufatmend sagte er sich: »Ich habe also den Schlosser nicht gebraucht,« und legte den Kopf auf die Klinke, um die Türe gänzlich zu öffnen.

Вздохнув, он сказал себе: "Итак, мне не понадобился слесарь," и положил голову на дверную ручку, чтобы полностью открыть дверь.

Da er die Türe auf diese Weise öffnen mußte, war sie eigentlich schon recht weit geöffnet, und er selbst noch nicht zu sehen.

Поскольку ему пришлось открывать дверь таким образом, она уже была довольно широко открыта, и его самого пока ещё не было видно.

Er mußte sich erst langsam um den einen Türflügel herumdrehen, und zwar sehr vorsichtig, wenn er nicht gerade vor dem Eintritt ins Zimmer plump auf den Rücken fallen wollte.

Ему пришлось медленно обогнуть одну створку двери, причем очень осторожно, чтобы не упасть на спину прямо перед входом в комнату.

Er war noch mit jener schwierigen Bewegung beschäftigt und hatte nicht Zeit, auf anderes zu achten, da hörte er schon den Prokuristen ein lautes »Oh!«

Он всё ещё был занят этим сложным движением и не имел времени обращать внимание на что-либо другое, когда уже услышал громкий "О!" от управляющего.

ausstoßen — es klang, wie wenn der Wind saust — und nun sah er ihn auch, wie er, der der Nächste an der Türe war, die Hand gegen den offenen Mund drückte und langsam zurückwich, als vertreibe ihn eine unsichtbare, gleichmäßig fortwirkende Kraft.

Это звучало так, будто ветер свистит. И теперь он тоже увидел его, как он, будучи ближайшим к двери, прижимал руку к открытому рту и медленно отступал, словно его отталкивала невидимая, постоянно действующая сила.

Die Mutter — sie stand hier trotz der Anwesenheit des Prokuristen mit von der Nacht her noch aufgelösten, hoch sich sträubenden Haaren — sah zuerst mit gefalteten Händen den Vater an, ging dann zwei Schritte zu Gregor hin und fiel inmitten ihrer rings um sie herum sich ausbreitenden Röcke nieder, das Gesicht ganz unauffindbar zu ihrer Brust gesenkt.

Мать — она стояла здесь, несмотря на присутствие управляющего, с ещё не уложенными волосами, вздыбленными ночью — сначала смотрела на отца со скрещенными руками, затем сделала два шага к Грегору и упала среди разлетающихся вокруг неё юбок, лицо её было полностью скрыто в складках её груди.

Der Vater ballte mit feindseligem Ausdruck die Faust, als wolle er Gregor in sein Zimmer zurückstoßen, sah sich dann unsicher im Wohnzimmer um, beschattete dann mit den Händen die Augen und weinte, daß sich seine mächtige Brust schüttelte.

Отец сжимал кулак с враждебным выражением, как будто хотел заставить Грегора вернуться в свою комнату, затем неуверенно оглядывался по комнате, затем закрывал руками глаза и плакал так, что его могучая грудь сотрясалась.

Gregor trat nun gar nicht in das Zimmer, sondern lehnte sich von innen an den festgeriegelten Türflügel, so daß sein Leib nur zur Hälfte und darüber der seitlich geneigte Kopf zu sehen war, mit dem er zu den anderen hinüberlugte.

Грегор теперь вообще не вошёл в комнату, а прислонился изнутри к запертой створке двери, так что виден был только его торс и наклонённая в сторону голова, с которой он подглядывал на других.

Es war inzwischen viel heller geworden; klar stand auf der anderen Straßenseite ein Ausschnitt des gegenüberliegenden, endlosen, grauschwarzen Hauses — es war ein Krankenhaus — mit seinen hart die Front durchbrechenden regelmäßigen Fenstern;

Тем временем стало намного светлее; ясно виднелся на другой стороне улицы фрагмент бесконечно серо-чёрного дома напротив — это была больница — с его жёстко пробивающими фасад регулярными окнами;

der Regen fiel noch nieder, aber nur mit großen, einzeln sichtbaren und förmlich auch einzelnweise auf die Erde hinuntergeworfenen Tropfen.

дождь всё ещё шёл, но только большими, отдельно видимыми и буквально по одному падавшими на землю каплями.

Das Frühstücksgeschirr stand in überreicher Zahl auf dem Tisch, denn für den Vater war das Frühstück die wichtigste Mahlzeit des Tages, die er bei der Lektüre verschiedener Zeitungen stundenlang hinzog.

На столе стояло множество посуды для завтрака, потому что для отца завтрак был самым важным приёмом пищи в день, который он растягивал на несколько часов, читая различные газеты.

Gerade an der gegenüberliegenden Wand hing eine Photographie Gregors aus seiner Militärzeit, die ihn als Leutnant darstellte, wie er, die Hand am Degen, sorglos lächelnd, Respekt für seine Haltung und Uniform verlangte.

Прямо на противоположной стене висела фотография Грегора из его военного времени, на которой он изображён лейтенантом, с улыбкой на губах, держащим шпагу и демонстрирующим уважение к своей позе и униформе.

Die Tür zum Vorzimmer war geöffnet, und man sah, da auch die Wohnungstür offen war, auf den Vorplatz der Wohnung hinaus und auf den Beginn der abwärts führenden Treppe.

Дверь в прихожую была открыта, и можно было увидеть, что дверь в квартиру тоже была открыта, выходя на веранду квартиры и на начало спускающейся вниз лестницы.

»Nun,« sagte Gregor und war sich dessen wohl bewußt, daß er der einzige war, der die Ruhe bewahrt hatte, »ich werde mich gleich anziehen, die Kollektion zusammenpacken und wegfahren.

"Ну," сказал Грегор, прекрасно осознавая, что он был единственным, кто сохранял спокойствие, "я сейчас оденусь, соберу коллекцию и уеду."

Wollt ihr, wollt ihr mich wegfahren lassen?

"Вы хотите, вы хотите отпустить меня?"

Nun, Herr Prokurist, Sie sehen, ich bin nicht starrköpfig und ich arbeite gern; das Reisen ist beschwerlich, aber ich könnte ohne das Reisen nicht leben.

"Ну, господин управляющий, как вы видите, я не упрям и с удовольствием работаю; путешествия утомительны, но я не мог бы жить без них."

Wohin gehen Sie denn, Herr Prokurist? Ins Geschäft? Ja?

"Куда вы собираетесь, господин управляющий? В офис? Да?"

Werden Sie alles wahrheitsgetreu berichten?

"Вы будете всё рассказывать правдиво?"

Man kann im Augenblick unfähig sein zu arbeiten, aber dann ist gerade der richtige Zeitpunkt, sich an die früheren Leistungen zu erinnern und zu bedenken, daß man später, nach Beseitigung des Hindernisses, gewiß desto fleißiger und gesammelter arbeiten wird.

"Может быть, в данный момент вы не в состоянии работать, но тогда как раз самое время вспомнить о своих прошлых достижениях и подумать, что позже, после устранения препятствия, вы непременно будете работать ещё усерднее и собраннее."

Ich bin ja dem Herrn Chef so sehr verpflichtet, das wissen Sie doch recht gut.

"Я ведь так много обязан господину начальнику, вы же это хорошо знаете."

Andererseits habe ich die Sorge um meine Eltern und die Schwester.

"С другой стороны, я беспокоюсь о своих родителях и сестре."

Ich bin in der Klemme, ich werde mich aber auch wieder herausarbeiten.

"Я в затруднительном положении, но я всё равно найду выход."

Machen Sie es mir aber nicht schwieriger, als es schon ist.

"Только не усложняйте мне ситуацию ещё больше, чем она уже есть."

Halten Sie im Geschäft meine Partei!

"Поддержите меня в офисе!"

Man liebt den Reisenden nicht, ich weiß.

"Люди не любят путешественников, я знаю."

Man denkt, er verdient ein Heidengeld und führt dabei ein schönes Leben.

"Они думают, что он зарабатывает кучу денег и при этом ведёт прекрасную жизнь."

Man hat eben keine besondere Veranlassung, dieses Vorurteil besser zu durchdenken.

"У них просто нет особого повода задуматься над этим предрассудком."

Sie aber, Herr Prokurist, Sie haben einen besseren Überblick über die Verhältnisse, als das sonstige Personal, ja sogar, ganz im Vertrauen gesagt, einen besseren Überblick, als der Herr Chef selbst, der in seiner Eigenschaft als Unternehmer sich in seinem Urteil leicht zuungunsten eines Angestellten beirren läßt.

"А вы, господин управляющий, вы имеете лучшее представление о ситуации, чем остальный персонал, и даже, если честно, лучшее представление, чем сам господин начальник, который в своём качестве предпринимателя легко принимает решения не в пользу сотрудников."

Sie wissen auch sehr wohl, daß der Reisende, der fast das ganze Jahr außerhalb des Geschäftes ist, so leicht ein Opfer von Klatschereien, Zufälligkeiten und grundlosen Beschwerden werden kann,

"Вы также хорошо знаете, что путешественник, который почти весь год находится вне офиса, может легко стать жертвой сплетен, случайностей и безосновательных жалоб."

gegen die sich zu wehren ihm ganz unmöglich ist, da er von ihnen meistens gar nichts erfährt und nur dann, wenn er erschöpft eine Reise beendet hat, zu Hause die schlimmen, auf ihre Ursachen hin nicht mehr zu durchschauenden Folgen am eigenen Leibe zu spüren bekommt.

"Ему совершенно невозможно защититься от них, потому что он часто даже не узнает о них и только тогда, когда он заканчивает утомительное путешествие, он ощущает на себе ужасные последствия, причины которых уже невозможно понять."

Herr Prokurist, gehen Sie nicht weg, ohne mir ein Wort gesagt zu haben, das mir zeigt, daß Sie mir wenigstens zu einem kleinen Teil recht geben!«

"Господин управляющий, не уходите, не сказав мне ни слова, которое показало бы мне, что вы хотя бы отчасти согласны со мной!"

Aber der Prokurist hatte sich schon bei den ersten Worten Gregors abgewendet, und nur über die zuckende Schulter hinweg sah er mit aufgeworfenen Lippen nach Gregor zurück.

Но управляющий уже отвернулся от Грегора при первых его словах, и только через плечо он скривил губы и посмотрел на Грегора обратно.

Und während Gregors Rede stand er keinen Augenblick still, sondern verzog sich, ohne Gregor aus den Augen zu lassen, gegen die Tür, aber ganz allmählich, als bestehe ein geheimes Verbot, das Zimmer zu verlassen.

И во время речи Грегора он не оставался на месте ни на секунду, а медленно отступал к двери, не выпуская Грегора из поля зрения, но очень осторожно, как будто существовал тайный запрет покидать комнату.

Schon war er im Vorzimmer, und nach der plötzlichen Bewegung, mit der er zum letztenmal den Fuß aus dem Wohnzimmer zog, hätte man glauben können, er habe sich soeben die Sohle verbrannt.

Он уже был в прихожей, и по тому, как он внезапно вытащил ногу из гостиной, можно было подумать, что он только что обжёг себе подошву.

Im Vorzimmer aber streckte er die rechte Hand weit von sich zur Treppe hin, als warte dort auf ihn eine geradezu überirdische Erlösung.

Но в прихожей он вытянул правую руку далеко от себя в сторону лестницы, как будто там его ждало неземное спасение.

Gregor sah ein, daß er den Prokuristen in dieser Stimmung auf keinen Fall weggehen lassen dürfe, wenn dadurch seine Stellung im Geschäft nicht aufs äußerste gefährdet werden sollte.

Грегор понял, что он ни в коем случае не должен позволить управляющему уйти в таком настроении, если это не поставит под угрозу его положение в компании.

Die Eltern verstanden das alles nicht so gut; sie hatten sich in den langen Jahren die Überzeugung gebildet, daß Gregor in diesem Geschäft für sein Leben versorgt war, und hatten außerdem jetzt mit den augenblicklichen Sorgen so viel zu tun, daß ihnen jede Voraussicht abhanden gekommen war.

Родители не очень хорошо всё это понимали; они за долгие годы пришли к убеждению, что Грегор обеспечен на всю жизнь в этой компании, и кроме того, они были так заняты текущими заботами, что у них не оставалось никакой предусмотрительности.

Aber Gregor hatte diese Voraussicht.

Но Грегор обладал этой предусмотрительностью.

Der Prokurist mußte gehalten, beruhigt, überzeugt und schließlich gewonnen werden; die Zukunft Gregors und seiner Familie hing doch davon ab!

Управляющего нужно было удержать, успокоить, убедить и в конце концов завоевать; ведь от этого зависело будущее Грегора и его семьи!

Wäre doch die Schwester hier gewesen! Sie war klug; sie hatte schon geweint, als Gregor noch ruhig auf dem Rücken lag.

Если бы сестра была здесь! Она была умна; она уже плакала, когда Грегор ещё лежал спокойно на спине.

Und gewiß hätte der Prokurist, dieser Damenfreund, sich von ihr lenken lassen; sie hätte die Wohnungstür zugemacht und ihm im Vorzimmer den Schrecken ausgeredet.

И, несомненно, управляющий, этот любитель женщин, поддался бы её влиянию; она закрыла бы дверь в квартиру и успокоила бы его в прихожей.

Aber die Schwester war eben nicht da, Gregor selbst mußte handeln.

Но сестры здесь не было, и Грегору пришлось действовать самому.

Und ohne daran zu denken, daß er seine gegenwärtigen Fähigkeiten, sich zu bewegen, noch gar nicht kannte, ohne auch daran zu denken, daß seine Rede möglicher- ja wahrscheinlicherweise wieder nicht verstanden worden war, verließ er den Türflügel;

И не задумываясь о том, что он ещё не знал своих нынешних способностей передвигаться, не задумываясь также о том, что его речь, возможно, снова не была понята, он вышел из дверного проема.

schob sich durch die Öffnung; wollte zum Prokuristen hingehen, der sich schon am Geländer des Vorplatzes lächerlicherweise mit beiden Händen festhielt; fiel aber sofort, nach einem Halt suchend, mit einem kleinen Schrei auf seine vielen Beinchen nieder.

Пробрался через отверстие; хотел подойти к управляющему, который смехотворно держался обеими руками за перила веранды; но сразу же, пытаясь удержаться, он упал на свои многочисленные ножки с небольшим криком.

Kaum war das geschehen, fühlte er zum erstenmal an diesem Morgen ein körperliches Wohlbehagen; die Beinchen hatten festen Boden unter sich; sie gehorchten vollkommen, wie er zu seiner Freude merkte; strebten sogar darnach, ihn fortzutragen, wohin er wollte; und schon glaubte er, die endgültige Besserung alles Leidens stehe unmittelbar bevor.

Едва это произошло, он впервые в то утро почувствовал физическое благополучие; ножки твёрдо стояли на земле; они полностью подчинялись ему, как он с удовольствием заметил; даже стремились унести его туда, куда он хотел; и он уже верил, что окончательное облегчение всех страданий не за горами.

Aber im gleichen Augenblick, als er da schaukelnd vor verhaltener Bewegung, gar nicht weit von seiner Mutter entfernt, ihr gerade gegenüber auf dem Boden lag, sprang diese, die doch so ganz in sich versunken schien, mit einemmale in die Höhe, die Arme weit ausgestreckt, die Finger gespreizt, rief: »Hilfe, um Gottes willen Hilfe!«,

Но в тот же самый момент, когда он качался, сдерживая движения, недалеко от своей матери, прямо напротив неё на полу, она, казалось, полностью погружённая в себя, внезапно вскочила, широко размахивая руками, разжимая пальцы, и кричала: "Помогите, ради Бога, помогите!"

hielt den Kopf geneigt, als wolle sie Gregor besser sehen, lief aber, im Widerspruch dazu, sinnlos zurück; hatte vergessen, daß hinter ihr der gedeckte Tisch stand; setzte sich, als sie bei ihm angekommen war, wie in Zerstreutheit, eilig auf ihn, und schien gar nicht zu merken, daß neben ihr aus der umgeworfenen großen Kanne der Kaffee in vollem Strome auf den Teppich sich ergoß.

Она наклонила голову, как будто хотела лучше видеть Грегора, но затем, вопреки этому, бессмысленно отбежала назад; забыла, что за её спиной стоял накрытый стол; села, когда добралась до него, как в замешательстве, быстро на него и, казалось, не заметила, что из опрокинутой большой канистры кофе вылился на ковер в полном потоке.

»Mutter, Mutter,« sagte Gregor leise und sah zu ihr hinauf.

"Мама, мама," сказал Грегор тихо, глядя на неё.

Der Prokurist war ihm für einen Augenblick ganz aus dem Sinn gekommen; dagegen konnte er sich nicht versagen, im Anblick des fließenden Kaffees mehrmals mit den Kiefern ins Leere zu schnappen.

Он на мгновение совершенно забыл об управляющем; но не мог не открывать и закрывать рот несколько раз при виде вытекающего кофе.

Darüber schrie die Mutter neuerdings auf, flüchtete vom Tisch und fiel dem ihr entgegeneilenden Vater in die Arme.

Тогда мать снова закричала, убежала от стола и упала в объятия прибежавшего отца.

Aber Gregor hatte jetzt keine Zeit für seine Eltern; der Prokurist war schon auf der Treppe; das Kinn auf dem Geländer, sah er noch zum letzten Male zurück.

Но Грегор сейчас не имел времени на своих родителей; управляющий уже был на лестнице; он ещё раз оглянулся с подбородком на перилах.

Gregor nahm einen Anlauf, um ihn möglichst sicher einzuholen; der Prokurist mußte etwas ahnen, denn er machte einen Sprung über mehrere Stufen und verschwand; »Huh!«

Грегор сделал забег, чтобы как можно безопаснее догнать его; управляющий, должно быть, что-то подозревал, потому что сделал прыжок через несколько ступеней и исчез; "Ха!"

aber schrie er noch, es klang durchs ganze Treppenhaus.

но крикнул он ещё, и это звучало по всему лестничному пролёту.

Leider schien nun auch diese Flucht des Prokuristen den Vater, der bisher verhältnismäßig gefaßt gewesen war, völlig zu verwirren, denn statt selbst dem Prokuristen nachzulaufen oder wenigstens Gregor in der Verfolgung nicht zu hindern,

К сожалению, теперь и это бегство управляющего, казалось, полностью сбило с толку отца, который до сих пор был относительно спокоен, потому что вместо того, чтобы сам побежать за управляющим или хотя бы не мешать Грегору в погоне за ним,

packte er mit der Rechten den Stock des Prokuristen, den dieser mit Hut und Überzieher auf einem Sessel zurückgelassen hatte, holte mit der Linken eine große Zeitung vom Tisch und machte sich unter Füßestampfen daran, Gregor durch Schwenken des Stockes und der Zeitung in sein Zimmer zurückzutreiben.

он схватил правой рукой трость управляющего, которую тот оставил на стуле с шляпой и пальто, а левой взял большую газету со стола и, топая ногами, принялся загонять Грегора обратно в его комнату, размахивая тростью и газетой.

Kein Bitten Gregors half, kein Bitten wurde auch verstanden, er mochte den Kopf noch so demütig drehen, der Vater stampfte nur stärker mit den Füßen.

Ни одно умоление Грегора не помогало, ни одно умоление не было понято, как бы он ни смиренно покачивал головой; отец только сильнее топал ногами.

Drüben hatte die Mutter trotz des kühlen Wetters ein Fenster aufgerissen, und hinausgelehnt drückte sie ihr Gesicht weit außerhalb des Fensters in ihre Hände.

Там мать, несмотря на холодную погоду, открыла окно, и, высунувшись наружу, она закрывала лицо руками.

Zwischen Gasse und Treppenhaus entstand eine starke Zugluft, die Fenstervorhänge flogen auf, die Zeitungen auf dem Tische rauschten, einzelne Blätter wehten über den Boden hin.

Между улицей и лестничным пролётом возник сильный сквозняк, шторы на окнах взлетели, газеты на столе зашелестели, отдельные листы полетели по полу.

Unerbittlich drängte der Vater und stieß Zischlaute aus, wie ein Wilder.

Отец неумолимо напирал и издавал шипящие звуки, как дикарь.

Nun hatte aber Gregor noch gar keine Übung im Rückwärtsgehen, es ging wirklich sehr langsam.

Но у Грегора ещё не было опыта в обратном хождении, и он двигался действительно очень медленно.

Wenn sich Gregor nur hätte umdrehen dürfen, er wäre gleich in seinem Zimmer gewesen, aber er fürchtete sich, den Vater durch die zeitraubende Umdrehung ungeduldig zu machen, und jeden Augenblick drohte ihm doch von dem Stock in des Vaters Hand der tödliche Schlag auf den Rücken oder auf den Kopf.

Если бы Грегору только позволили повернуться, он был бы сразу в своей комнате, но он боялся раздосадовать отца этой затратной по времени переменой положения, и в любой момент ему грозил смертельный удар по спине или по голове от трости в руках отца.

Endlich aber blieb Gregor doch nichts anderes übrig, denn er merkte mit Entsetzen, daß er im Rückwärtsgehen nicht einmal die Richtung einzuhalten verstand; und so begann er, unter unaufhörlichen ängstlichen Seitenblicken nach dem Vater, sich nach Möglichkeit rasch, in Wirklichkeit aber doch nur sehr langsam umzudrehen.

Но в конце концов Грегору ничего другого не оставалось, потому что он с ужасом заметил, что даже не мог сохранять направление в обратном хождении; и так он начал, постоянно оглядываясь на отца с опасением, поворачиваться как можно быстрее, хотя на самом деле это происходило очень медленно.

Vielleicht merkte der Vater seinen guten Willen, denn er störte ihn hierbei nicht, sondern dirigierte sogar hie und da die Drehbewegung von der Ferne mit der Spitze seines Stockes.

Возможно, отец заметил его добрую волю, потому что он не мешал ему, а даже время от времени направлял движение трости издали.

Wenn nur nicht dieses unerträgliche Zischen des Vaters gewesen wäre!

Если бы только не это невыносимое шипение отца!

Gregor verlor darüber ganz den Kopf. Er war schon fast ganz umgedreht, als er sich, immer auf dieses Zischen horchend, sogar irrte und sich wieder ein Stück zurückdrehte.

Грегор совершенно потерял голову. Он уже почти полностью повернулся, когда, всё время прислушиваясь к этому шипению, он даже запутался и снова повернулся назад.

Als er aber endlich glücklich mit dem Kopf vor der Türöffnung war, zeigte es sich, daß sein Körper zu breit war, um ohne weiteres durchzukommen.

Но когда он наконец счастливо оказался головой у входной двери, оказалось, что его тело было слишком широким, чтобы пройти без затруднений.

Dem Vater fiel es natürlich in seiner gegenwärtigen Verfassung auch nicht entfernt ein, etwa den anderen Türflügel zu öffnen, um für Gregor einen genügenden Durchgang zu schaffen.

Конечно, в его нынешнем состоянии отцу даже не пришло в голову открыть другую створку двери, чтобы обеспечить Грегору достаточное пространство для прохода.

Seine fixe Idee war bloß, daß Gregor so rasch als möglich in sein Zimmer müsse.

Его единственная навязчивая идея заключалась в том, что Грегор должен как можно быстрее вернуться в свою комнату.

Niemals hätte er auch die umständlichen Vorbereitungen gestattet, die Gregor brauchte, um sich aufzurichten und vielleicht auf diese Weise durch die Tür zu kommen.

Он никогда не допустил бы тех обременительных приготовлений, которые понадобились Грегору, чтобы встать и, возможно, таким образом пройти через дверь.

Vielleicht trieb er, als gäbe es kein Hindernis, Gregor jetzt unter besonderem Lärm vorwärts; es klang schon hinter Gregor gar nicht mehr wie die Stimme bloß eines einzigen Vaters; nun gab es wirklich keinen Spaß mehr, und Gregor drängte sich — geschehe was wolle — in die Tür.

Возможно, он теперь подталкивал Грегора вперед под особым шумом, как будто не было никаких препятствий; за Грегором уже не звучал голос одного отца; теперь уже не было никакой возможности для шутки, и Грегор, несмотря ни на что, проталкивался в дверь.

Die eine Seite seines Körpers hob sich, er lag schief in der Türöffnung, seine eine Flanke war ganz wundgerieben,

Одна сторона его тела поднялась, он лежал наклонно в дверном проеме, его бок был весь в ссадинах.

an der weißen Tür blieben häßliche Flecke, bald steckte er fest und hätte sich allein nicht mehr rühren können, die Beinchen auf der einen Seite hingen zitternd oben in der Luft, die auf der anderen waren schmerzhaft zu Boden gedrückt — da gab ihm der Vater von hinten einen jetzt wahrhaftig erlösenden starken Stoß, und er flog, heftig blutend, weit in sein Zimmer hinein.

На белой двери остались неприятные пятна, вскоре он застрял и уже не мог двигаться сам. Его ноги с одной стороны висели дрожа в воздухе, а с другой были болезненно прижаты к полу — тогда отец сзади дал ему действительно спасительный сильный толчок, и он, сильно истекая кровью, влетел в свою комнату.

Die Tür wurde noch mit dem Stock zugeschlagen, dann war es endlich still.

Дверь была закрыта палкой, и наконец воцарилась тишина.