John Kabys, ein artiger Mann von bald vierzig Jahren, führte den Spruch im Munde, daß jeder der Schmied seines eigenen Glückes sein müsse, solle und könne, und zwar ohne viel Gezappel und Geschrei.

Джон Кабис, приятный мужчина чуть старше сорока лет, часто говорил, что каждый должен, может и обязан быть кузнецом своей собственной удачи, причём делать это нужно без лишнего шума и суеты.

Ruhig, mit nur wenigen Meisterschlägen schmiede der rechte Mann sein Glück! war seine öftere Rede, womit er nicht etwa die Erreichung bloß des Notwendigen, sondern überhaupt alles Wünschenswerten und Überflüssigen verstand.

"Спокойно, всего несколькими умелыми движениями настоящий мужчина ковает свою удачу!" — так он часто говорил, подразумевая под этим не просто достижение необходимого, но и получение всего желаемого и избыточного.

So hatte er denn als zarter Jüngling schon den ersten seiner Meisterstreiche geführt und seinen Taufnamen Johannes in das englische John umgewandelt, um sich von vornherein für das Ungewöhnliche und Glückhafte zuzubereiten, da er dadurch von allen übrigen Hansen abstach und überdies einen angelsächsisch unternehmenden Nimbus erhielt.

Так, ещё будучи юношей, он совершил свой первый героический поступок, изменив своё имя Иоганн на английское Джон, чтобы с самого начала подготовиться к необычному и удачному, ведь благодаря этому он выделялся среди всех остальных Гансов и, кроме того, приобрёл ауру предприимчивого англосакса.

Darauf verharrte er einige Jährchen ruhig, ohne viel zu lernen oder zu arbeiten, aber auch ohne über die Schnur zu hauen, sondern klug abwartend.

После этого он несколько лет спокойно жил, не многому учась и не много работая, но и не выходя из себя, а вместо этого мудро выжидал своего часа.

Als jedoch das Glück auf den ausgeworfenen Köder nicht anbeißen wollte, tat er den zweiten Meisterschlag und verwandelte das i in seinem Familiennamen Kabis in ein y. Dadurch erhielt dies Wort (anderwärts auch Kapes), welches Weißkohl bedeutet, einen edlern und fremdartigern Anhauch, und John Kabys erwartete nun mit mehr Berechtigung, wie er glaubte, das Glück.

Однако, когда удача не клюнула на выставленную приманку, он совершил свой второй героический поступок и изменил букву "i" в своей фамилии Кабис на "y". Благодаря этому слово (которое также пишется как Kapes), означающее белокочанную капусту, приобрело более благородный и экзотический оттенок, и Джон Кабис теперь с большим правом, как он считал, ожидал удачи.

Allein es vergingen abermals mehrere Jahre, ohne daß selbiges sich einstellen wollte, und schon näherte er sich dem einunddreißigsten, als er sein nicht bedeutendes Erbe mit aller Mäßigung und Einteilung endlich doch aufgezehrt hatte.

Однако снова прошло несколько лет, прежде чем удача наконец-то улыбнулась ему, и когда ему уже приближалось тридцать первое лето, он, наконец, с умеренностью и расчетом растратил своё небольшое наследство.

Jetzt begann er aber sich ernstlich zu regen und sann auf ein Unternehmen, das nicht für den Spaß sein sollte.

Тогда он начал серьёзно задумываться и планировать предприятие, которое должно было быть не просто для развлечения.

Schon oft hatte er viele Seldwyler um ihre stattlichen Firmen beneidet, welche durch Hinzufügen des Frauennamens entstanden.

Ему часто приходилось завидовать многим жителям Сельдвиля, чьи фамилии были образованы путём добавления женского имени.

Diese Sitte war einst plötzlich aufgekommen, man wußte nicht wie und woher; aber genug, sie schien den Herren vortrefflich zu den roten Plüschwesten zu passen, und auf einmal erklang das ganze Städtchen an allen Ecken von pompösen Doppelnamen.

Эта традиция внезапно возникла, и никто не знал, как и откуда, но, похоже, она отлично подходила джентльменам в красных бархатных жилетах, и внезапно весь городок на каждом углу запел от громких двойных имён.

Große und kleine Firmatafeln, Haustüren, Glockenzüge, Kaffeetassen und Teelöffel waren damit beschrieben und das Wochenblatt strotzte eine Zeitlang von Anzeigen und Erklärungen, deren einziger Zweck das Anbringen der Alliance-Unterschrift war.

Большие и маленькие вывески фирм, входные двери, колокольчики, кофейные чашки и чайные ложки были украшены этими именами, а еженедельно газета была полна объявлений и разъяснений, единственной целью которых было добавление подписи "Альянс".

Insbesondere gehörte es zu den ersten Freuden der Neuverheirateten, alsobald irgendein Inserat von Stapel laufen zu lassen.

В частности, одной из первых радостей новобрачных было немедленно разместить какое-либо объявление.

Dabei gab es auch mancherlei Neid und Ärgernis; denn wenn etwa ein schwärzlicher Schuster oder sonst für gering Geachteter durch Führung solchen Doppelnamens an der allgemeinen Respektabilität teilnehmen wollte, so wurde ihm das mit Naserümpfen übel vermerkt, obgleich er im legitimsten Besitze der anderen Ehehälfte war.

Были также много зависти и раздражения; ведь если, например, чёрный сапожник или кто-то другой, кого не уважали, хотел участвовать в общем уважении, добавив такое двойное имя, это воспринималось с презрением, хотя он был законным владельцем другой половины брака.

Immerhin war es nicht ganz gleichgültig, ob ein oder mehrere Unbefugte durch dieses Mittel in das allgemeine vergnügte Kreditwesen eindrangen, da erfahrungsgemäß die geschlechterhafte Namensverlängerung zu den wirksameren, doch zartesten Maschinenteilchen jenes Kreditwesens gehörte.

Тем не менее, было не безразлично, вторгались ли один или несколько неавторизованных лиц с помощью этого средства в общую систему кредитования, поскольку, согласно опыту, гендерное продление имени было одним из наиболее эффективных, но деликатных элементов этой системы кредитования.

Für John Kabys aber konnte der Erfolg einer solchen Hauptveränderung nicht zweifelhaft sein.

Для Джона Кабиса, однако, успех такого важного изменения не мог быть сомневен.

Die Not war jetzt gerade groß genug, um diesen lang aufgesparten Meisterstreich zur rechten Stunde zu führen, wie es einem alten Schmied seines Glückes geziemt, der da nicht in den Tag hinein hämmert, und John sah demgemäß nach einer Frau aus, still, aber entschlossen.

Теперь ситуация была достаточно серьёзной, чтобы провести этот давно запланированный мастерский ход в нужный момент, как это подобает старому кузнецу, который не тратит время впустую, и Джон, соответственно, искал жену, тихую, но решительную.

Und siehe! schon der Entschluß schien das Glück endlich heraufzubeschwören; denn noch in derselben Woche langte an, wohnte in Seldwyla mit einer mannbaren Tochter eine ältere Dame und nannte sich Frau Oliva, die Tochter Fräulein Oliva.

И вот! уже это решение, казалось, наконец принесло удачу, потому что ещё в той же неделе прибыла пожилая дама с дочерью в Сельдвиле, и назвала себя госпожой Оливой, дочерью госпожи Оливы.

Kabys-Oliva! klang es sogleich in Johns Ohren und widerhallte es in seinem Gemüte!

Кабис-Оливия! это сразу же прозвучало в ушах Джона и отразилось в его душе!

Mit einer solchen Firma ein bescheidenes Geschäft begründet, mußte in wenig Jahren ein großes Haus daraus werden.

Основав скромный бизнес с такой фирмой, он должен был стать владельцем большого дома уже через несколько лет.

So machte er sich denn weislich an die Sache, ausgerüstet mit allen seinen Attributen.

Поэтому он мудро приступил к делу, вооружённый всеми своими качествами.

Diese bestanden in einer vergoldeten Brille, in drei emaillierten Hemdeknöpfen, durch goldene Kettchen unter sich verbunden, in einer langen goldenen Uhrkette, welche eine geblümte Weste überkreuzte, mit allerlei Anhängseln,

Они состояли из позолоченных очков, трёх эмалированных пуговиц на рубашке, соединённых золотыми цепочками, длинной золотой часовой цепочки, пересекающей цветочный жилет с различными аксессуарами.

in einer gewaltigen Busennadel, welche als Miniaturgemälde eine Darstellung der Schlacht von Waterloo enthielt, ferner in drei oder vier großen Ringen, einem großen Rohrstock, dessen Knopf ein kleiner Operngucker bildete in Gestalt eines Perlmutterfäßchens.

Также там была огромная брошь, содержащая миниатюрную картину битвы при Ватерлоо, три или четыре больших кольца, большая трость, на конце которой был маленький оперный бинокль в форме жемчужного флакона.

In den Taschen trug, zog hervor und legte er vor sich hin, wenn er sich setzte: ein großes Futteral aus Leder, in welchem eine Zigarrenspitze ruhte, aus Meerschaum geschnitzt, darstellend den aufs Pferd gebundenen Mazeppa;

В карманах он носил, вынимал и клал перед собой, когда садился: большой кожаный чехол, в котором находилась сигара, вырезанная из морской пены, изображающая Мазеппу, привязанного к лошади;

diese Gruppe ragte ihm, wenn er rauchte, bis zwischen die Augbrauen hinauf und war ein Kabinettsstück; ferner eine rote Zigarrentasche mit vergoldetem Schloß, in welcher schöne Zigarren lagen mit kirschrot und weiß getigertem Deckblatt, ein abenteuerlich elegantes Feuerzeug, eine silberne Tabaksdose und eine gestickte Schreibtafel.

эта группа возвышалась над его глазами, когда он курил, и была настоящим произведением искусства; далее красный сигаретный футляр с позолоченным замком, в котором лежали красивые сигары с вишнёво-белым окрасом, причудливо элегантная зажигалка, серебряная табачная коробка и вышитая письменная доска.

Auch führte er das komplizierteste und zierlichste aller Geldtäschchen mit unendlich geheimnisvollen Abteilungen.

Также у него был самый сложный и изящный из всех кошельков с бесконечно запутанными отделениями.

Diese sämtliche Ausrüstung war ihm die Idealausstattung eines Mannes im Glücke; er hatte dieselbe, als kühn entworfenen Lebensrahmen, im voraus angeschafft, als er noch an seinem kleinen Vermögen geknabbert, aber nicht ohne einen tiefern Sinn.

Вся эта экипировка была для него идеальным набором вещей успешного человека; он приобрёл её заранее, когда ещё копил на своё небольшое состояние, но не без глубокого смысла.

Denn solche Anhäufung war jetzt nicht sowohl das Behänge eines geschmacklosen eitlen Mannes als vielmehr eine Schule der Übung, der Ausdauer und des Trostes zur Zeit des Unsterns sowie eine würdige Bereithaltung für das endlich einkehrende Glück, welches ja kommen konnte wie ein Dieb in der Nacht.

Ведь такая накопленная сумма теперь была не столько украшением безвкусного тщеславного человека, сколько школой выносливости, терпения и утешения во времена невезения, а также достойной подготовкой к наконец наступающему счастью, которое могло прийти, как вор ночью.

Lieber wäre er verhungert als daß er das geringste seiner Zierstücke veräußert oder versetzt hätte; so konnte er weder vor der Welt noch vor sich selbst für einen Bettler gelten und lernte das Äußerste erdulden, ohne an Glanz einzubüßen.

Он скорее умер бы с голоду, чем продал или заложил хоть малейшую из своих безделушек; таким образом, он не мог считаться ни нищим перед миром, ни перед самим собой, и научился терпеть крайности, не теряя при этом блеска.

Ebenso war, um nichts zu verlieren, zu verderben, zu zerbrechen oder in Unordnung zu bringen, eine fortwährend ruhige und würdevolle Haltung geboten.

Также для того, чтобы ничего не потерять, не испортить, не разбить или не привести в беспорядок, требовалось постоянное спокойствие и достоинство.

Kein Räuschchen und keine andere Aufregung durfte er sich gestatten, und wirklich besaß er seinen Mazeppa schon seit zehn Jahren, ohne daß an dem Pferde ein Ohr oder der fliegende Schweif abgebrochen wäre, und die Häkchen und Ringelchen an seinen Etuis und Necessaires schlossen noch so gut als am Tage ihrer Schöpfung.

Ему нельзя было позволить себе ни шума, ни другого волнения, и действительно он владел своим Мазеппой уже десять лет, причём ни одно ухо на лошади, ни один хвост не были сломаны, а застёжки и кольца на его футлярах и косметичках всё ещё были так хороши, как в день их создания.

Auch mußte er zu all dem Schmucke Rock und Hut säuberlich schonen, sowie er auch stets ein blankes Vorhemdchen zu besitzen wußte, um seine Knöpfe, Kettchen und Nadeln auf weißem Grunde zu zeigen.

Кроме того, он должен был тщательно беречь все эти украшения, а также костюм и шляпу, и он всегда мог похвастаться белоснежной рубашкой, чтобы показать свои пуговицы, ожерелья и булавки на белом фоне.

Freilich lag eigentlich mehr Mühe darin als er in seinem Spruche von den wenigen Meisterschlägen zugestehen wollte; allein man hat ja immer die Werke des Genies fälschlich für mühelos ausgegeben.

Конечно, на самом деле в этом было больше труда, чем он хотел признать в своём изречении о нескольких мастерских ударах; но ведь мы всегда ошибочно считаем гениальные произведения легкими для исполнения.

Wenn nur die beiden Frauenzimmer das Glück waren, so ließ es sich nicht ungern in dem ausgespannten Netze des Meisters fangen, ja er schien ihnen mit seiner Ordentlichkeit und seinen vielen Kleinodien gerade der Mann zu sein, den zu suchen sie ins Land gekommen waren.

Если только эти две женщины были счастьем, то не трудно было попасть в расставленную мастером ловушку, и он, казалось, своей аккуратностью и множеством драгоценностей был именно тем человеком, которого они искали в этой стране.

Sein geregelter Müßiggang deutete auf einen behaglichen und sichern Zinsleinpicker oder Rentier, der seine Werttitel gewiß in einem artigen Kästchen aufbewahrte.

Его упорядоченное безделье указывало на приятного и безопасного инвестора или пенсионера, который, несомненно, хранил свои ценные бумаги в аккуратной коробочке.

Sie sprachen einiges von ihrem eigenen wohlbestellten Wesen; als sie aber merkten, daß Herr Kabys nicht viel Gewicht darauf zu legen schien, hielten sie klüglich inne und ihre Persönlichkeit für das, was diesen guten Mann allein anziehe.

Они немного рассказали о своём собственном хорошо устроенном быте; но когда они заметили, что господин Кабыс, казалось, не придавал этому большого значения, они благоразумно замолчали и считали свою личность тем, что привлекало этого доброго человека исключительно к ним самим.

Kurz, in wenig Wochen war er mit dem Fräulein Oliva verlobt, und gleichzeitig reiste er nach der Hauptstadt, um eine reichverzierte Adreßkarte mit dem herrlichen Doppelnamen stechen zu lassen, anderseits ein prächtiges Firmaschild zu bestellen und einige Handelsverbindungen mit Kredit für ein Geschäft mit Ellenwaren zu eröffnen.

Короче говоря, через несколько недель он был обручен с госпожой Оливой, и в то же время он отправился в столицу, чтобы вырезать богато украшенную визитную карточку с великолепным двойным именем, заказать великолепный вывесочный знак и открыть несколько торговых связей с кредитом для бизнеса с товарами из шерсти.

Im Übermut kaufte er gleich noch zwei oder drei Ellenstäbe von poliertem Pflaumenholz, einige Dutzend Wechselformulare mit vielen merkurialischen Emblemen, Preiszettel und kleine Papierchen mit goldenem Rande zum Aufkleben, Handlungsbücher und derartiges mehr.

В своём восторге он сразу же купил два или три элленских бруса из полированного сливового дерева, несколько десятков векселей с множеством меркуриальных эмблем, ценники и маленькие бумажки с золотым краем для наклеивания, книги сделок и тому подобное.

Vergnügt eilte er wieder in seine Heimatstadt und zu seiner Braut, deren einziger Fehler ein etwas unverhältnismäßig großer Kopf war.

Весело он снова отправился в свой родной город и к своей невесте, единственным недостатком которой был немного непропорционально большой размер головы.

Freundlich, zärtlich wurde er empfangen und seinem Reiseberichte die Eröffnung entgegengesetzt, daß die Papiere der Braut, so für die Hochzeit erforderlich waren, angekommen seien.

Его приветствовали дружелюбно и нежно, и ему сообщили, что документы невесты, необходимые для свадьбы, прибыли.

Doch geschah diese Eröffnung mit einer lächelnden Zurückhaltung, wie wenn er auf eine zwar unbedeutende, aber immerhin nicht ganz ordnungsgemäße Nebensache müßte vorbereitet werden.

Но эта новость была сообщена с улыбчивой сдержанностью, как будто его нужно было подготовить к незначительной, но всё же не совсем правильной побочной проблеме.

Alles dies ging endlich vorüber und es ergab sich, daß die Mutter allerdings eine verwitwete Dame Oliva, die Tochter hingegen ein außereheliches Kind von ihr war aus ihrer Jugendzeit und ihren eigenen Familiennamen trug, wenn es sich um amtliche und zivilrechtliche Dinge handelte.

В конце концов всё прошло, и оказалось, что мать, конечно, была овдовевшей дамой Оливой, а дочь, напротив, была её внебрачным ребёнком из её юности, и она носила свою собственную фамилию, когда речь шла об официальных и гражданских вопросах.

Dieser Name war: Häuptle!

Это имя было: Хауптле!

Die Braut hieß: Jungfer Häuptle, und die künftige Firma also: »John Kabys-Häuptle«, zu deutsch: »Hans Kohlköpfle«.

Невеста называлась: госпожа Хауптле, а будущая фирма, соответственно: "Джон Кабыс-Хауптле", по-немецки: "Ханс Колькопфле".

Sprachlos stand der Bräutigam eine gute Weile, die unselige Hälfte seines neuesten Meisterwerkes betrachtend; endlich rief er: »Und mit einem solchen Hauptkopfschädel kann man Häuptle heißen!«

Жених некоторое время молча смотрел на эту несчастную половину своего последнего шедевра; наконец он воскликнул: "И с таким большим размером головы можно называться Хауптле!"

Erschrocken und demütig senkte die Braut ihr Häuptlein, um das Gewitter vorübergehen zu lassen; denn noch ahnte sie nicht, daß die Hauptsache an ihr für Kabyssen jener schöne Name gewesen sei.

Испуганная и смиренная невеста опустила свою голову, чтобы позволить буре пройти; ведь она ещё не подозревала, что главным достоинством её для Кабыссена было это красивое имя.

Herr Kabys schlechtweg aber ging ohne weiteres nach seiner Behausung, um sich den Fall zu überlegen; allein schon auf dem Wege riefen ihm seine lustigen Mitbürger Hans Kohlköpfle zu, da das Geheimnis bereits verraten war.

А господин Кабысс просто отправился домой, чтобы обдумать ситуацию; но уже по пути его веселые сограждане звали его "Ханс Колькопфле", потому что тайна уже была раскрыта.

Drei Tage und drei Nächte suchte er das gefehlte Werk in tiefer Einsamkeit umzuschmieden.

Три дня и три ночи он пытался перековать недостающую часть своего творения в глубокой одиночности.

Am vierten Tage hatte er seinen Entschluß gefaßt, ging wieder dorthin und begehrte die Mutter statt der Tochter zur Ehe.

На четвёртый день он принял решение, вернулся на место и потребовал, чтобы мать, а не дочь, вышла за него замуж.

Allein die entrüstete Frau hatte nun ihrerseits in Erfahrung gebracht, daß Herr Kabys gar kein Mahagonikästchen mit Werttiteln besitze, und wies ihm schnöde die Türe, worauf sie mit ihrer Tochter um ein Städtchen weiter zog.

Но возмущённая женщина, в свою очередь, узнала, что господин Кабысс вообще не владел шкатулкой с ценными бумагами, и презрительно захлопнула перед ним дверь, после чего вместе с дочерью уехала в другой город.

So sah Herr John das glänzende Oliva entschwinden wie eine schimmernde Seifenblase im Ätherblau, und höchst betreten hielt er seinen Glücksschmiedehammer in der Hand.

И так господин Джон увидел, как исчезала блестящая Оливия, словно мыльный пузырь в голубом небе, и с большим сожалением держал в руках свой молоток счастья.

Seine letzte Barschaft war über diesem Handel fortgegangen.

Его последние сбережения исчезли в результате этой сделки.

Daher mußte er sich endlich entschließen, etwas Wirkliches zu arbeiten oder wenigstens zur Grundlage seines Daseins zu machen, und indem er sich so hin und her prüfte, konnte er gar nichts als vortrefflich rasieren, ebenso die Messer dazu imstande halten und scharf machen.

Поэтому ему, наконец, пришлось решиться заняться чем-то реальным или, по крайней мере, создать основу своего существования, и, раздумывая над этим, он не мог ничего сделать лучше, чем превосходно брить, а также поддерживать и затачивать ножи для этой цели.

Nun stellte er sich auf mit einem Bartbecken und in einem schmalen Stübchen zu ebener Erde, über dessen Türe er ein »John Kabys« befestigte, welches er aus jener stattlichen Firmatafel eigenhändig herausgesägt und von dem verlorenen Oliva wehmütig abgetrennt hatte.

Теперь он устроился с тазиком для бритья в небольшой комнате на первом этаже, над дверью которой он повесил табличку "Джон Кабысс", которую он вырезал из той престижной вывески и с грустью отрезал от потерянной Оливии.

Der Spitzname Kohlköpfle blieb ihm jedoch in der Stadt und führte ihm manchen Kunden zu, so daß er mehrere Jahre lang ganz leidlich dahinlebte, Gesichter schabend und Messer abziehend, und seinen übermütigen Wahlspruch fast ganz zu vergessen schien.

Однако прозвище Колькопфле осталось за ним в городе и принесло ему нескольких клиентов, так что он в течение нескольких лет неплохо зарабатывал, брея лица и затачивая ножи, и почти забыл о своём прежнем амбициозном девизе.