It was the best of times, it was the worst of times, it was the age of wisdom, it was the age of foolishness, it was the epoch of belief, it was the epoch of incredulity, it was the season of Light, it was the season of Darkness, it was the spring of hope, it was the winter of despair,

Это было лучшее время, это было худшее время, это был век мудрости, это был век глупости, это была эпоха веры, это была эпоха неверия, это было время Света, это было время Тьмы, это была весна надежды, это была зима отчаяния,

we had everything before us, we had nothing before us, we were all going direct to Heaven, we were all going direct the other way—in short, the period was so far like the present period, that some of its noisiest authorities insisted on its being received, for good or for evil, in the superlative degree of comparison only.

у нас было всё впереди, у нас не было ничего впереди, мы все шли прямо на Небо, мы все шли в противоположном направлении — короче говоря, этот период был настолько похож на нынешний период, что некоторые из его самых громких представителей настаивали на том, чтобы его воспринимали, хорошо это или плохо, только в превосходной степени сравнения.

There were a king with a large jaw and a queen with a plain face, on the throne of England; there were a king with a large jaw and a queen with a fair face, on the throne of France.

На троне Англии был король с большой челюстью и королева с простым лицом; на троне Франции был король с большой челюстью и королева с красивым лицом.

In both countries it was clearer than crystal to the lords of the State preserves of loaves and fishes, that things in general were settled for ever.

В обеих странах для властителей государственных запасов хлеба и рыбы было совершенно очевидно, что всё в целом было улажено навсегда.

It was the year of Our Lord one thousand seven hundred and seventy-five.

Это был год нашего Господа 1775.

Spiritual revelations were conceded to England at that favoured period, as at this.

Духовные откровения были дарованы Англии в этот благоприятный период, как и в наше время.

Mrs. Southcott had recently attained her five-and-twentieth blessed birthday, of whom a prophetic private in the Life Guards had heralded the sublime appearance by announcing that arrangements were made for the swallowing up of London and Westminster.

Миссис Сауткотт недавно отпраздновала свой 25-й благословенный день рождения, о чём предсказатель из гвардейцев объявил, сообщив, что принимаются меры для поглощения Лондона и Вестминстера.

Even the Cock-lane ghost had been laid only a round dozen of years, after rapping out its messages, as the spirits of this very year last past (supernaturally deficient in originality) rapped out theirs.

Даже призрак Кок-Лейн был усмирен всего двенадцать лет назад, после того как он передавал свои послания, как и духи этого самого прошлого года (недостаточно оригинально, сверхъестественно) передавали свои послания.

Mere messages in the earthly order of events had lately come to the English Crown and People, from a congress of British subjects in America: which, strange to relate, have proved more important to the human race than any communications yet received through any of the chickens of the Cock-lane brood.

Послания в земном порядке вещей недавно поступили к английской короне и народу от конгресса британских подданных в Америке, которые, как ни странно, оказались более важными для человечества, чем любые сообщения, полученные до сих пор от каких-либо цыплят из стада Кок-Лейн.

France, less favoured on the whole as to matters spiritual than her sister of the shield and trident, rolled with exceeding smoothness down hill, making paper money and spending it.

Франция, в целом менее благосклонная в отношении духовных вопросов, чем её сестра с щитом и трезубцем, катилась чрезвычайно плавно вниз по склону, печатая бумажные деньги и тратя их.

Under the guidance of her Christian pastors, she entertained herself, besides, with such humane achievements as sentencing a youth to have his hands cut off, his tongue torn out with pincers, and his body burned alive, because he had not kneeled down in the rain to do honour to a dirty procession of monks which passed within his view, at a distance of some fifty or sixty yards.

Под руководством своих христианских пастырей она также развлекала себя такими гуманными достижениями, как приговор молодому человеку отрубить ему руки, вырвать язык пинцетами и сжечь его заживо, потому что он не преклонился на колени в дождь, чтобы отдать дань уважения грязному процессии монахов, проходившему на расстоянии примерно пятидесяти или шестидесяти ярдов от него.

It is likely enough that, rooted in the woods of France and Norway, there were growing trees, when that sufferer was put to death, already marked by the Woodman, Fate, to come down and be sawn into boards, to make a certain movable framework with a sack and a knife in it, terrible in history.

Вполне вероятно, что когда этот страдалец был казнён, во Франции и Норвегии росли деревья, уже отмеченные Лесорубом, Судьбой, для того, чтобы их спилили и сделали из них определённую подвижную конструкцию с мешком и ножом, ужасающую в истории.

It is likely enough that in the rough outhouses of some tillers of the heavy lands adjacent to Paris, there were sheltered from the weather that very day, rude carts, bespattered with rustic mire, snuffed about by pigs, and roosted in by poultry, which the Farmer, Death, had already set apart to be his tumbrils of the Revolution.

Вполне вероятно, что в грубых сараях некоторых земледельцев, прилегающих к Парижу, в тот самый день укрывались от непогоды грубые телеги, заляпанные деревенской грязью, обнюхаемые свиньями и населённые домашними птицами, которые Фермер, Смерть, уже отвёл для своих революционных повозок.

But that Woodman and that Farmer, though they work unceasingly, work silently, and no one heard them as they went about with muffled tread: the rather, forasmuch as to entertain any suspicion that they were awake, was to be atheistical and traitorous.

Но этот Лесоруб и этот Фермер, хотя они работают непрерывно, работают молча, и никто не слышал их шагов, когда они передвигались в приглушённой походке; тем более, что подозревать, что они бодрствуют, было бы атеистично и предательски.

In England, there was scarcely an amount of order and protection to justify much national boasting.

В Англии почти не было такого количества порядка и защиты, чтобы оправдать много национальной гордости.

Daring burglaries by armed men, and highway robberies, took place in the capital itself every night; families were publicly cautioned not to go out of town without removing their furniture to upholsterers’ warehouses for security;

Смелые ограбления вооружёнными людьми и ограбления на дорогах происходили в столице каждую ночь; семьям публично советовали не выходить из города, не убрав свою мебель в склады обивщиков для безопасности;

the highwayman in the dark was a City tradesman in the light, and, being recognised and challenged by his fellow-tradesman whom he stopped in his character of “the Captain,” gallantly shot him through the head and rode away;

бандит в темноте был городским торговцем на свету, и, будучи узнан и брошен вызов его собрату-торговцу, которого он остановил в своём качестве "Капитана", он галантно выстрелил ему в голову и ускакал;

the mail was waylaid by seven robbers, and the guard shot three dead, and then got shot dead himself by the other four, “in consequence of the failure of his ammunition:” after which the mail was robbed in peace;

почта была задержана семью грабителями, а охранник застрелил трёх из них, а затем сам был застрелен остальными четырьмя "вследствие нехватки боеприпасов": после чего почта была ограблена спокойно;

that magnificent potentate, the Lord Mayor of London, was made to stand and deliver on Turnham Green, by one highwayman, who despoiled the illustrious creature in sight of all his retinue;

этот великолепный властелин, лондонский лорд-мэр, был вынужден стоять и отдавать свои деньги на Тернхэм-Грин одним бандитом, который ограбил эту прославленную личность на глазах у всего его свиты;

prisoners in London gaols fought battles with their turnkeys, and the majesty of the law fired blunderbusses in among them, loaded with rounds of shot and ball;

заключенные в лондонских тюрьмах сражались с надзирателями, а величие закона стреляло из дробовиков в их сторону, заряжённых пулями и дробью.

thieves snipped off diamond crosses from the necks of noble lords at Court drawing-rooms; musketeers went into St. Giles’s, to search for contraband goods, and the mob fired on the musketeers, and the musketeers fired on the mob, and nobody thought any of these occurrences much out of the common way.

воры срезали бриллиантовые кресты с шеи знатных лордов в приёмных при дворе; мушкетёры вошли в Сент-Джайлс в поисках контрабандных товаров, а толпа стреляла в мушкетёров, а мушкетёры стреляли в толпу, и никто не считал ни одно из этих событий особенно необычным.

In the midst of them, the hangman, ever busy and ever worse than useless, was in constant requisition;

Среди всего этого постоянно был занят и более чем бесполезен палач.

now, stringing up long rows of miscellaneous criminals; now, hanging a housebreaker on Saturday who had been taken on Tuesday; now, burning people in the hand at Newgate by the dozen, and now burning pamphlets at the door of Westminster Hall; to-day, taking the life of an atrocious murderer, and to-morrow of a wretched pilferer who had robbed a farmer’s boy of sixpence.

Теперь он вешал длинные ряды разнообразных преступников; теперь он вешал грабителя в субботу, который был пойман во вторник; теперь он сжигал людей на Ньюгейте десятками, а теперь сжигал памфлеты у входа в Вестминстерский зал; сегодня он отнимал жизнь у жестокого убийцы, а завтра у несчастного вора, который украл у фермерского мальчика шесть пенни.

All these things, and a thousand like them, came to pass in and close upon the dear old year one thousand seven hundred and seventy-five.

Все эти вещи и тысячи подобных им происходили в и после дорогого старого года 1775 года.

Environed by them, while the Woodman and the Farmer worked unheeded, those two of the large jaws, and those other two of the plain and the fair faces, trod with stir enough, and carried their divine rights with a high hand.

Окружённые ими, в то время как лесоруб и фермер работали незамеченными, эти два с большими челюстями и эти два с простыми и красивыми лицами шагали с достаточной энергией и осуществляли свои божественные права с высоко поднятой головой.

Thus did the year one thousand seven hundred and seventy-five conduct their Greatnesses, and myriads of small creatures—the creatures of this chronicle among the rest—along the roads that lay before them.

Так год 1775 проводил свои Величества и мириады маленьких существ - существ этой хроники среди прочих - по дорогам, лежавшим перед ними.