Однажды летом, в деревне Грачах, у небогатой помещицы Анны Павловны Адуевой, все в доме поднялись с рассветом, начиная с хозяйки до цепной собаки Барбоса.

有一年夏天，在格拉查村，一位名叫安娜・帕夫洛夫娜・阿杜耶娃的乡间女主人，家境并不富裕。天一亮，家里所有人就都起床了，从女主人到看家狗巴博斯，每个人都不例外。

Только единственный сын Анны Павловны, Александр Федорыч, спал, как следует спать двадцатилетнему юноше, богатырским сном; а в доме все суетились и хлопотали.

只有安娜・帕夫洛夫娜的独子亚历山大・费多罗维奇还在睡大觉，像二十岁的年轻人那样睡个天昏地暗。而家里其他人都在忙忙碌碌地准备各种事情。

Люди ходили, однакож, на цыпочках и говорили шопотом, чтоб не разбудить молодого барина.

不过，人们走路都很轻手轻脚，说话也很小声，以免吵醒这位年轻的主人。

Чуть кто-нибудь стукнет, громко заговорит, сейчас, как раздраженная львица, являлась Анна Павловна и наказывала неосторожного строгим выговором, обидным прозвищем, а иногда, по мере гнева и сил своих, и толчком.

只要有人敲门或大声说话，安娜・帕夫洛夫娜就会像被激怒的母狮子一样冲出来，用严厉的责备、难听的称呼来训斥那些不小心的人，有时甚至还会动手推搡对方，发泄自己的怒气和力气。

На кухне стряпали в трое рук, как будто на десятерых, хотя все господское семейство только и состояло, что из Анны Павловны да Александра Федорыча.

厨房里的人忙得团团转，仿佛有十个人在做事似的，可这户人家除了安娜・帕夫洛夫娜和亚历山大・费多罗维奇之外，再没有其他人了。

В сарае вытирали и подмазывали повозку.

马车房里，人们正在擦拭和润滑马车。

Все были заняты и работали до поту лица.

所有人都忙得满头大汗。

Барбос только ничего не делал, но и тот по-своему принимал участие в общем движении.

只有巴博斯什么都不做，但它也以自己的方式参与到这场忙碌中来。

Когда мимо его проходил лакей, кучер или шмыгала девка, он махал хвостом и тщательно обнюхивал проходящего, а сам глазами, кажется, спрашивал: «Скажут ли мне, наконец, что у нас сегодня за суматоха?»

每当有仆人、车夫或女佣从它身边经过时，它都会摇着尾巴，仔细嗅着过路的人，同时用眼睛似乎在问：“他们到底会不会告诉我，今天我们家怎么这么忙乱？”

А суматоха была оттого, что Анна Павловна отпускала сына в Петербург на службу, или, как она говорила, людей посмотреть и себя показать.

而这场忙乱是因为安娜・帕夫洛夫娜要送儿子去彼得堡服役，或者像她自己说的，是去见见世面、露露脸。

Убийственный для нее День!

对她来说，这真是糟糕透顶的一天！

От этого она такая грустная и расстроенная.

因此，她显得既悲伤又心烦意乱。

Часто, в хлопотах, она откроет рот, чтоб приказать что-нибудь, и вдруг остановится на полуслове, голос ей изменит, она отвернется в сторону и оботрет, если успеет, слезу, а не успеет, так уронит ее в чемодан, в который сама укладывала Сашенькино белье.

在忙碌中，她常常张开嘴巴想下达命令，却又突然停下半句话，声音变了，她会转过身去，趁手还能擦掉眼泪时，就赶紧擦掉眼泪；要是来不及擦掉眼泪，她就会把眼泪滴进她自己为萨沙收拾的行李箱里。

Слезы давно кипят у ней в сердце; они подступили к горлу, давят грудь и готовы брызнуть в три ручья; но она как будто берегла их на прощанье и изредка тратила по капельке.

她的眼泪早已在心里翻腾；它们涌上喉咙，压得她胸口发闷，随时都可能夺眶而出；但她似乎在留着眼泪，准备在告别时再流出来。

Не одна она оплакивала разлуку: сильно горевал тоже камердинер Сашеньки, Евсей. Он отправлялся с барином в Петербург, покидал самый теплый угол в дому, за лежанкой, в комнате Аграфены, первого министра в хозяйстве Анны Павловны и — что всего важнее для Евсея — первой ее ключницы.

不止她一个人为这次离别感到难过：萨沙的男仆叶夫谢伊也非常难过。他要随主人去彼得堡，离开家中最温暖的角落——阿格拉菲娜的房间。阿格拉菲娜是安娜・帕夫洛夫娜家里的首席管家，也是叶夫谢伊最重要的女主人。

За лежанкой только и было места, чтоб поставить два стула и стол, на котором готовился чай, кофе, закуска. Евсей прочно занимал место и за печкой и в сердце Аграфены. На другом стуле заседала она сама.

房间里只有一张床，床边放着两把椅子和一张桌子，用来泡茶、煮咖啡和准备小吃。叶夫谢伊不仅在炉边占据着重要位置，在阿格拉菲娜心中也占据着重要位置。另一把椅子上坐着阿格拉菲娜本人。

История об Аграфене и Евсее была уж старая история в доме.

阿格拉菲娜和叶夫谢伊的故事在家里已经流传很久了。

О ней, как обо всем на свете, поговорили, позлословили их обоих, а потом, так же как и обо всем, замолчали.

人们谈论过他们俩，也互相取笑过，但后来就像谈论其他事情一样，又陷入了沉默。

Сама барыня привыкла видеть их вместе, и они блаженствовали целые десять лет.

女主人习惯看到他们在一起，他们幸福地生活了整整十年。

Многие ли в итоге годов своей жизни начтут десять счастливых?

在人生岁月里，又有多少人能拥有十年的幸福时光呢？

Зато вот настал и миг утраты!

但现在，离别的时刻终于到了！

Прощай, теплый угол, прощай, Аграфена Ивановна, прощай, игра в дураки, и кофе, и водка, и наливка — все прощай!

再见了，温暖的角落；再见了，阿格拉菲娜・伊万诺夫娜；再见了，纸牌游戏；再见了，咖啡、伏特加和利口酒——一切都要说再见了！

Евсей сидел молча и сильно вздыхал.

叶夫谢伊默默地坐着，深深地叹着气。

Аграфена, насупясь, суетилась по хозяйству.

阿格拉菲娜皱着眉头，忙着打理家务。

У ней горе выражалось по-своему.

她用自己的方式表达着内心的悲伤。

Она в тот день с ожесточением разлила чай и вместо того, чтоб первую чашку крепкого чаю подать, по обыкновению, барыне, выплеснула его вон: «никому, дескать, не доставайся», и твердо перенесла выговор.

那天，她生气地泡了茶，没有按照惯例先给女主人倒一杯浓茶，而是把茶泼了出去，仿佛在说：“谁也别想喝到！”面对女主人的责备，她也毫无惧色。

Кофе у ней перекипел, сливки подгорели, чашки валились из рук.

她的咖啡煮得太久了，奶油烧焦了，杯子也从她手中掉落了。

Она не поставит подноса на стол, а брякнет; не отворит шкафа и двери, а хлопнет.

她不会把托盘放在桌上，而是猛摔下来；她不会轻声开门，而是重重摔上门。

Но она не плакала, а сердилась на все и на всех.

但她没有哭，而是对一切人和事都感到愤怒。

Впрочем, это вообще было главною чертою в ее характере.

说到底，这正是她性格中的一个主要特点。

Она никогда не была довольна; все не по ней; всегда ворчала, жаловалась.

她从不满足于现状；事事不如意；总是抱怨发牢骚。

Но в эту роковую для нее минуту характер ее обнаруживался во всем своем пафосе.

但在她人生最重要的时刻，她的性格特点暴露得淋漓尽致。

Пуще всего, кажется, она сердилась на Евсея.

她似乎最生气的是叶夫谢伊。

— Аграфена Ивановна!.. — сказал он жалобно и нежно, что не совсем шло к его длинной и плотной фигуре.

“阿格拉菲娜·伊万诺夫娜！”他哀怨而温柔地说道，这种语气与他那又高又胖的身材不太相称。

— Ну, что ты, разиня, тут расселся? — отвечала она, как будто он в первый раз тут сидел. — Пусти прочь: надо полотенце достать.

“你这笨蛋，坐在这里干什么？”她回答道，仿佛他是第一次坐在这里似的。“让开点，我要去拿毛巾了。”

— Эх, Аграфена Ивановна!.. — повторил он лениво, вздыхая и поднимаясь со стула и тотчас опять опускаясь, когда она взяла полотенце.

“哎呀，阿格拉菲娜·伊万诺夫娜！”他懒洋洋地重复道，叹了口气，站起身来，然后又坐下了，因为她已经拿到了毛巾。

— Только хнычет! Вот пострел навязался! Что это за наказание, господи! и не отвяжется!

“净是哭哭啼啼的！真是自找麻烦！天哪！怎么也摆脱不了他！”

И она со звоном уронила ложку в полоскательную чашку.

说着，她把勺子扔进洗口杯里，发出清脆的响声。

— Аграфена! — раздалось вдруг из другой комнаты, — ты никак с ума сошла! разве не знаешь, что Сашенька почивает? Подралась, что ли, с своим возлюбленным на прощанье?

“阿格拉菲娜！”突然从另一个房间传来声音，“你简直疯了！你不知道萨沙正在休息吗？你是不是临别前和你的情郎吵架了？”

— Не пошевелись для тебя, сиди, как мертвая! — прошипела по-змеиному Аграфена, вытирая чашку обеими руками, как будто хотела изломать ее в куски.

“我才不理你呢，你就坐着吧，就像死了一样！”阿格拉菲娜恶狠狠地说，双手擦着杯子，仿佛要把它摔成碎片。

— Прощайте, прощайте! — с громаднейшим вздохом сказал Евсей, — последний денек, Аграфена Ивановна!

“再见，再见！”叶夫谢伊叹着气说，“阿格拉菲娜·伊万诺夫娜，今天是我们最后一天在一起了！”

— И слава богу! пусть унесут вас черти отсюда: просторнее будет. Да пусти прочь, негде ступить: протянул ноги-то!

“谢天谢地！快让魔鬼把你带走吧，这样更宽敞些。快让开点，连站的地方都没有了：你把腿伸得太长了！”

Он тронул было ее за плечо — как она ему ответила! Он опять вздохнул, но с места не двигался; да напрасно и двинулся бы: Аграфене этого не хотелось. Евсей знал это и не смущался.

他本想拍拍她的肩膀——但她却这样回答他！他又叹了口气，但还是没有动；即使动了也无济于事，因为阿格拉菲娜并不希望他动。她知道这一点，所以并不介意。

— Кто-то сядет на мое место? — промолвил он, все со вздохом.

“有人要坐我的位置吗？”他叹着气说。

— Леший! — отрывисто отвечала она.

“去你的！”她简短地回答。

— Дай-то бог! лишь бы не Прошка. А кто-то в дураки с вами станет играть?

“但愿是莱希！但愿不是普罗什卡。谁会和你一起玩这种愚蠢的游戏呢？”

— Ну хоть бы и Прошка, так что ж за беда? — со злостью заметила она. Евсей встал.

“就算真是普罗什卡，又怎样呢？”她愤怒地说。叶夫谢伊站了起来。

— Вы не играйте с Прошкой, ей-богу, не играйте! — сказал он с беспокойством и почти с угрозой.

“我警告你，别和普罗什卡玩游戏，真的别玩！”他焦急地、几乎带有威胁地说道。

— А кто мне запретит? ты, что ли, образина этакая?

“谁能阻止我？难道你这个讨厌鬼能阻止我吗？”

— Матушка, Аграфена Ивановна! — начал он умоляющим голосом, обняв ее — за талию, сказал бы я, если б у ней был хоть малейший намек на талию.

“妈妈，阿格拉菲娜·伊万诺夫娜！”他用恳求的语气说道，一边搂住她的腰——要是我能看出她有一点点腰身的话，我会说她是被搂着腰的。

Она отвечала на объятие локтем в грудь.

她用手肘回应了他的拥抱。

— Матушка, Аграфена Ивановна! — повторил он, — будет ли Прошка любить вас так, как я? Поглядите, какой он озорник: ни одной женщине проходу не даст. А я-то! э-эх! Вы у меня, что синь-порох в глазу! Если б не барская воля, так... эх!..

“妈妈，阿格拉菲娜·伊万诺夫娜！”他又说了一遍，“普罗什卡会像我一样爱你吗？看看他多调皮，见了女人就缠着不放。而我呢！唉！你对我来说，简直是眼中钉。要不是主人的恩典，我……唉！”

Он при этом крякнул и махнул рукой. Аграфена не выдержала: и у ней, наконец, горе обнаружилось в слезах.

说着，他叹了口气，挥了挥手。阿格拉菲娜终于忍不住了，眼泪夺眶而出。

— Да отстанешь ли ты от меня, окаянный? — говорила она плача, — что мелешь, дуралей! Свяжусь я с Прошкой! разве не видишь сам, что от него путного слова не добьешься? только и знает, что лезет с ручищами...

“你能不能别缠着我了？讨厌鬼！”她哭着说，“你净说些废话！我会去找普罗什卡！你自己看不出来，从他那儿问不出什么有用的话吗？他就知道用手乱摸……”

— И к вам лез? Ах, мерзавец! А вы, небось, не скажете! Я бы его...

“他也对你动手动脚了？啊，可恶！你肯定不会说出来吧！我真想揍他一顿！”

— Полезь-ка, так узнает! Разве нет в дворне женского пола, кроме меня? С Прошкой свяжусь! вишь, что выдумал! Подле него и сидеть-то тошно — свинья свиньей! Он, того и гляди, норовит ударить человека или сожрать что-нибудь барское из-под рук — и не увидишь.

“你要敢动手，他肯定会告状！除了我，庄园里还有别的女人吗？我会去找普罗什卡！看他编出什么鬼话来！跟他待在一起真是烦人，简直像头猪！他随时都可能打人，或者偷偷吃主人家的东西——你根本防不胜防。”

— Уж если, Аграфена Ивановна, случай такой придет — лукавый ведь силен, — так лучше Гришку посадите тут: по крайности малый смирный, работящий, не зубоскал...

“阿格拉菲娜·伊万诺夫娜，要是真有那种情况——毕竟他挺会耍心眼的——那不如让格里什卡在这儿待着。他至少听话、勤快，又不爱开玩笑……”

— Вот еще выдумал! — накинулась на него Аграфена, — что ты меня всякому навязываешь, разве я какая-нибудь... Пошел вон отсюда! Много вашего брата, всякому стану вешаться на шею: не таковская! С тобой только, этаким лешим, попутал, видно, лукавый за грехи мои связаться, да и то каюсь... а то выдумал!

“你又编故事！”阿格拉菲娜冲他发火，“你老是把我推给别人，好像我是什么……快出去！你这种讨厌鬼，净想勾搭上每个人，真是无耻！就你这种下流胚，肯定是恶魔为了我的罪过缠着你，我都后悔了……真是胡说八道！”

— Бог вас награди за вашу добродетель! как камень с плеч! — воскликнул Евсей.

“感谢上帝让你离开了！真是松了一口气！”叶夫谢伊感激地说。

— Обрадовался! — зверски закричала она опять, — есть чему радоваться — радуйся!

“高兴了！” 她又凶巴巴地吼道，“有什么好高兴的？高兴去吧！”

И губы у ней побелели от злости. Оба замолчали.

她的嘴唇气得发白了。两人都不说话了。

— Аграфена Ивановна! — робко сказал Евсей немного погодя.

“阿格拉菲娜·伊万诺夫娜！” 叶夫谢伊过了一会儿才怯生生地说。

— Ну, что еще?

“还有什么事？”

— Я ведь и забыл: у меня нынче с утра во рту маковой росинки не было.

“我差点忘了，今天早上我嘴里一点儿罂粟花露都没吃到。”

— Только и дела!

“那又怎样！” 阿格拉菲娜不屑地说。

— С горя, матушка.

“我实在是太生气了，妈妈。”

Она достала с нижней полки шкафа, из-за головы сахару, стакан водки и два огромные ломтя хлеба с ветчиной. Все это давно было приготовлено для него ее заботливой рукой. Она сунула ему их, как не суют и собакам. Один ломоть упал на пол.

她从橱柜底层拿出糖、一杯伏特加和两大块夹火腿的面包。这些都是她精心为他准备好的。她把东西塞给他，简直就像喂狗一样。其中一块面包掉到了地上。

— На вот, подавись! О, чтоб тебя... да тише, не чавкай на весь дом.

“吃吧，你个讨厌鬼！看你能不能咽下去！别吵了，别让全楼的人都听到你的声音。”

Она отвернулась от него с выражением будто ненависти, а он медленно начал есть, глядя исподлобья на Аграфену и прикрывая одною рукою рот.

她转过身去，脸上写满了厌恶，而叶夫谢伊慢慢地开始吃起来，眼睛一直盯着阿格拉菲娜，同时用一只手捂着嘴巴。

Между тем в воротах показался ямщик с тройкой лошадей.

与此同时，一个赶马车的人赶着三匹马出现在门口。

Через шею коренной переброшена была дуга.

马套索套在马的脖子上。

Колокольчик, привязанный к седелке, глухо и несвободно ворочал языком, как пьяный, связанный и брошенный в караульню.

系在马鞍上的铃铛发出沉闷而又不自由的响声，就像一个被绑起来关在禁闭室里的醉汉。

Ямщик привязал лошадей под навесом сарая, снял шапку, достал оттуда грязное полотенце и отер пот с лица.

赶马车的人把马拴在谷仓的棚子下，摘下帽子，从里面掏出一块脏兮兮的毛巾，擦去脸上的汗水。

Анна Павловна, увидев его из окна, побледнела.

安娜·帕夫洛夫娜从窗口看到他，脸色顿时变得苍白。

У ней подкосились ноги и опустились руки, хотя она ожидала этого.

她的双腿发软，双手垂落，尽管她早有心理准备。

Оправившись, она позвала Аграфену.

缓过神来后，她叫来了阿格拉菲娜。

— Поди-ка на цыпочках, тихохонько, посмотри, спит ли Сашенька? — сказала она. — Он, мой голубчик, проспит, пожалуй, и последний денек: так и не нагляжусь на него. Да нет, куда тебе! ты, того гляди, влезешь как корова! я лучше сама...

“你去悄悄地看看萨沙睡着了没有？”她说。“他这个小淘气，说不定会睡到天亮呢。我真是舍不得离开他。不过算了，还是你去吧！你一不小心就会撞到人！还是我自己去吧……”

И пошла.

说着，她就朝屋里走去了。

— Поди-ка ты, не-корова! — ворчала Аграфена, воротясь к себе. — Вишь, корову нашла! много ли у тебя этаких коров-то?

“你这个笨手笨脚的家伙！”阿格拉菲娜一边抱怨，一边回到自己的位置上。“看吧，你还嫌自己笨手笨脚呢！你家里有多少个这样笨手笨脚的人啊？”

Навстречу Анне Павловне шел и сам Александр Федорыч, белокурый молодой человек, в цвете лет, здоровья и сил.

与此同时，亚历山大·费多罗维奇本人也迎面走了过来。亚历山大是个金发青年，正值青春年华，身体强健，精力充沛。

Он весело поздоровался с матерью, но, увидев вдруг чемодан и узлы, смутился, молча отошел к окну и стал чертить пальцем по стеклу.

他愉快地向母亲打了声招呼，但一看到行李箱和包裹，顿时有些尴尬，默默地走到窗边，用手指在玻璃上划来划去。

Через минуту он уже опять говорил с матерью и беспечно, даже с радостью смотрел на дорожные сборы.

过了一会儿，他又和母亲聊了起来，轻松愉快，甚至带着几分兴奋地看着母亲收拾行李。

— Что это ты, мой дружок, как заспался, — сказала Анна Павловна, — даже личико отекло? Дай-ка вытру тебе глаза и щеки розовой водой.

“你这个小淘气啊，睡得这么香。”安娜·帕夫洛夫娜说。“连脸都肿了。让我用玫瑰水给你擦擦眼睛和脸颊吧。”

— Нет, маменька, не надо.

“不，妈妈，不用了。”

— Чего ты хочешь позавтракать: чайку прежде или кофейку? Я велела сделать и битое мясо со сметаной на сковороде — чего хочешь?

“你想先喝杯茶，还是先喝杯咖啡？我还让人做了煎蛋和炒蛋呢——你想吃什么？”

— Все равно, маменька.

“都行啊，妈妈。”

Анна Павловна продолжала укладывать белье, потом остановилась и посмотрела на сына с тоской.

安娜·帕夫洛夫娜继续收拾衣物，过了一会儿停下来，满眼渴望地看着儿子。

— Саша!.. — сказала она через несколько времени.

“萨沙！”她过了一会儿说道。

— Чего изволите, маменька?

“您有什么吩咐吗，妈妈？”

Она медлила говорить, как будто чего-то боялась.

她迟迟不说话，似乎在害怕什么似的。

— Куда ты едешь, мой друг, зачем? — спросила она, наконец, тихим голосом.

“你要去哪儿啊，宝贝？为什么要走？”她终于轻声问道。

— Как куда, маменька? в Петербург, затем... затем... чтоб...

“去哪儿啊，妈妈？去彼得堡，然后……然后……为了……”

— Послушай, Саша, — сказала она в волнении, положив ему руку на плечо, по-видимому с намерением сделать последнюю попытку, — еще время не ушло: подумай, останься!

“听着，萨沙，”她激动地说，把手搭在儿子的肩上，显然想做最后一次努力，“现在还不晚：你再考虑考虑，留下吧！”

— Остаться! как можно! да ведь и... белье уложено, — сказал он, не зная, что выдумать.

“留下！怎么可能！再说……衣服都收拾好了。”他说道，实在不知道该怎么回答了。

— Уложено белье! да вот... вот... вот... гляди — и не уложено.

“衣服收拾好了！可现在……现在……现在……你看——根本没收拾好。”

Она в три приема вынула все из чемодана.

她三下五除二地把行李箱里的东西全倒了出来。

— Как же это так, маменька? собрался — и вдруг опять! Что скажут...

“怎么会这样呢，妈妈？都收拾好了——怎么又突然变卦了！别人会怎么说……”

Он опечалился.

他听了这话，很是沮丧。

— Я не столько для себя самой, сколько для тебя же отговариваю.

“我这么说，不只是为自己，也是为了你啊。”

Зачем ты едешь? Искать счастья?

“你为什么要去呢？去寻找幸福吗？”

Да разве тебе здесь нехорошо?

“难道你在这儿过得不开心吗？”

разве мать день-деньской не думает о том, как бы угодить всем твоим прихотям?

“难道妈妈不是整天都在想办法满足你的各种要求吗？”

Конечно, ты в таких летах, что одни материнские угождения не составляют счастья; да я и не требую этого.

“当然啦，你现在这个年纪，光靠妈妈的宠爱是无法获得幸福的；不过我也不强求什么。”

Ну, погляди вокруг себя: все смотрят тебе в глаза.

“看看周围吧，每个人都在盯着你看呢。”

А дочка Марьи Карповны, Сонюшка?

“那玛丽亚·卡尔波娃家的女儿，索尼娅呢？”

Что...

“怎么……”

покраснел?

“脸红了？”

Как она, моя голубушка — дай бог ей здоровья — любит тебя: слышь, третью ночь не спит!

“她呀，我的宝贝女儿——愿上帝保佑她健康——可喜欢你了。听着，她已经三天没睡好觉了！”

— Вот, маменька, что вы! она так...

“妈妈，你别这样！她可喜欢你了。”

— Да, да, будто я не вижу... Ах! чтоб не забыть: она взяла обрубить твои платки — «я, говорит, сама, сама, никому не дам, и метку сделаю», — видишь, чего же еще тебе? Останься!

“是啊，是啊，我又不是看不见……啊！对了，别忘了，她说要把你的手帕裁剪一下——‘我自己动手，不让别人碰，还要缝上标记’——你看，这不就是你想要的吗？留下吧！”

Он слушал молча, поникнув головой, и играл кистью своего шлафрока.

他默默地听着，垂着头，摆弄着晨衣的衣袖。

— Что ты найдешь в Петербурге? —

“你在彼得堡能找到什么呢？”

продолжала она. —

她继续说道。

Ты думаешь, там тебе такое же житье будет, как здесь?

“你以为在那儿的生活会和在这里一样吗？”

Э, мой друг!

“哎呀，我的朋友！”

Бог знает, чего насмотришься и натерпишься: и холод, и голод, и нужду — все перенесешь.

“天知道你会经历什么，忍受什么：寒冷、饥饿、贫困——你都能挺过去的。”

Злых людей везде много, а добрых не скоро найдешь.

“坏人到处都是，而好人却很难遇到。”

А почет — что в деревне, что в столице — все тот же почет.

“至于荣誉，无论是在乡下还是在首都，荣誉都是一样的。”

Как не увидишь петербургского житья, так и покажется тебе, живучи здесь, что ты первый в мире; и во всем так, мой милый!

“如果你不了解彼得堡的生活，那么即使你现在住在这里，你也会觉得自己是世界上最了不起的人；其他事情也都是如此，我亲爱的朋友！”

Ты же воспитан, и ловок, и хорош.

“你受过良好的教育，又机灵又讨人喜欢。”

Мне бы, старухе, только оставалось радоваться, глядя на тебя.

“对我这个老太婆来说，看着你我就感到很开心了。”

Женился бы, послал бы бог тебе деточек, а я бы нянчила их — и жил бы без горя, без забот, и прожил бы век свой мирно, тихо, никому бы не позавидовал; а там, может, и не будет хорошо, может, и помянешь слова мои...

“要是你结婚了，上帝保佑你能生儿育女，那我就来照顾他们——这样我就能平静安宁地度过余生了，谁也不会嫉妒我。” “但在那儿也许情况就不太好了，你也许会后悔听了我的话……”

Останься, Сашенька, — а?

“留下吧，萨沙——好吗？”

Он кашлянул и вздохнул, но не сказал ни слова.

他咳了一声，叹了口气，但一句话也没说。

— А посмотри-ка сюда, — продолжала она, отворяя дверь на балкон, — и тебе не жаль покинуть такой уголок?

“看看这儿，”她继续说着，打开了阳台的门，“你难道不舍得离开这么一个好地方吗？”

С балкона в комнату пахнуло свежестью.

阳台上的空气清新宜人。

От дома на далекое пространство раскидывался сад из старых лип, густого шиповника, черемухи и кустов сирени.

从房子望出去，远处是一片由老杨树、浓密的玫瑰丛、樱花树和丁香花丛组成的花园。

Между деревьями пестрели цветы, бежали в разные стороны дорожки, далее тихо плескалось в берега озеро, облитое к одной стороне золотыми лучами утреннего солнца и гладкое, как зеркало; с другой — темно-синее, как небо, которое отражалось в нем, и едва подернутое зыбью.

花丛在树间绽放，各种小径从不同方向延伸开来。在湖边，湖水宁静地荡漾着，一边被晨曦的金色阳光照亮，波光粼粼；另一边则呈现出深蓝色，仿佛映照着天空，微微泛着涟漪。

А там нивы с волнующимися, разноцветными хлебами шли амфитеатром и примыкали к темному лесу.

再远处，是一片起伏不定的田野，五颜六色的庄稼像一个圆形剧场般延伸开来，与幽暗的森林相接。

Анна Павловна, прикрыв одной рукой глаза от солнца, другой указывала сыну попеременно на каждый предмет.

安娜·帕夫洛夫娜一只手遮挡着阳光，另一只手指着各个景物，一一向儿子介绍。

— Погляди-ка, — говорила она, — какой красотой бог одел поля наши!

“看看吧，”她说，“上帝把我们的田野装扮得多么美丽啊！”

Вон с тех полей одной ржи до пятисот четвертей сберем; а вон и пшеничка есть, и гречиха; только гречиха нынче не то, что прошлый год: кажется, плоха будет.

“从那些田野里，我们能收获四百五十俄担黑麦；那里还有小麦和荞麦。不过今年荞麦不如去年好：看来收成会很差。”

А лес-то, лес-то как разросся!

“看看这片森林，真是长得枝繁叶茂啊！”

Подумаешь, как велика премудрость божия!

“真是难以想象，上帝的智慧是如此伟大！”

Дровец с своего участка мало-мало на тысячу продадим.

“我们会把自家地块上的木材以每千立方米一千卢布的价格卖出去。”

А дичи, дичи что!

“至于猎物，那就更不用说了！”

и ведь все это твое, милый сынок: я только твоя приказчица.

“亲爱的儿子，所有这些都是你的。我只是你的管家而已。”

Погляди-ка, озеро: что за великолепие!

“看看这片湖泊，多么壮丽啊！”

истинно небесное!

“真是天堂般的美景啊！”

рыба так и ходит; одну осетрину покупаем, а то ерши, окуни, караси кишмя-кишат: и на себя и на людей идет.

“鱼儿们游来游去。我们买了一条鲟鱼，其余的都是鱼儿、鲈鱼和鲤鱼。既能供自己享用，又能拿去卖钱。”

Вон твои коровки и лошадки пасутся.

“看哪，你的牛和马正在吃草呢。”

Здесь ты один всему господин, а там, может быть, всякий станет помыкать тобой.

“在这里，你是当家作主，但在别处，说不定每个人都会欺负你的。”

И ты хочешь бежать от такой благодати, еще не знаешь куда, в омут, может быть, прости господи...

“你竟想逃离这般福分，却连去哪儿都不知道。说不定还会掉进陷阱里，上帝保佑啊！”

Останься!

“留下来吧！”

Он молчал.

他沉默不语。

— Да ты не слушаешь, — сказала она. — Куда это ты так пристально загляделся?

“你根本没在听，”她说。“你在看什么呢？”

Он молча и задумчиво указал рукой вдаль. Анна Павловна взглянула и изменилась в лице. Там, между полей, змеей вилась дорога и убегала за лес, дорога в обетованную землю, в Петербург. Анна Павловна молчала несколько минут, чтоб собраться с силами.

他默默地、若有所思地用手指向远方。安娜·帕夫洛夫娜看了一眼，脸色顿时变了。那条蜿蜒的道路穿过田野，消失在树林里。这条路通向应许之地——彼得堡。安娜·帕夫洛夫娜沉默了几分钟，整理思绪。

— Так вот что! — проговорила она, наконец, уныло. — Ну, мой друг, бог с тобой! поезжай, уж если тебя так тянет отсюда: я не удерживаю! По крайней мере не скажешь, что мать заедает твою молодость и жизнь.

“原来如此！”她终于沮丧地说。“好吧，我的朋友，愿上帝保佑你！既然你这么想离开这里，那就走吧！我不会挽留你的。至少你不会说母亲束缚了你的青春和生活。”

Бедная мать!

可怜的母亲啊！

вот тебе и награда за твою любовь! Того ли ожидала ты?

这就是你爱的回报啊！你期待的结果竟是这样吗？

В том-то и дело, что матери не ожидают наград.

关键在于，母亲从不期待回报。

Мать любит без толку и без разбору.

母亲爱得无私，爱得不计后果。

Велики вы, славны, красивы, горды, переходит имя ваше из уст в уста, гремят ваши дела по свету — голова старушки трясется от радости, она плачет, смеется и молится долго и жарко.

你们如此伟大，如此光荣，如此美丽，如此骄傲。你们的名字传遍四海，你们的功绩举世闻名——老太太的头摇个不停，欣喜若狂，她又哭又笑，热切地祈祷了许久。

А сынок, большею частью, и не думает поделиться славой с родительницею.

而儿子们大多不会与母亲分享荣光。

Нищи ли вы духом и умом, отметила ли вас природа клеймом безобразия, точит ли жало недуга ваше сердце или тело, наконец отталкивают вас от себя люди и нет вам места между ними — тем более места в сердце матери.

无论你是精神上还是智力上贫乏，天性赋予你丑陋的印记，疾病折磨着你的心灵或身体，还是人们排斥你，让你在他们中间没有立足之地——在母亲的心中，更没有你的位置。

Она сильнее прижимает к груди уродливое, неудавшееся чадо и молится еще долее и жарче.

她会把那个丑陋、失败的孩子紧紧搂在怀里，祈祷得更久、更热切。

Как назвать Александра бесчувственным за то, что он решился на разлуку?

怎能说亚历山大无情，竟敢选择与家人分道扬镳呢？

Ему было двадцать лет.

那时他才二十岁。

Жизнь от пелен ему улыбалась; мать лелеяла и баловала его, как балуют единственное чадо; нянька все пела ему над колыбелью, что он будет ходить в золоте и не знать горя; профессоры твердили, что он пойдет далеко, а по возвращении его домой ему улыбнулась дочь соседки.

生活从一开始就对他格外眷顾；母亲宠爱他，纵容他，就像宠爱独生子一样；保姆在摇篮边唱着他将来会腰缠万贯、一生顺遂；教授们都说他前途无量，而他回家后，邻居家的女儿又对他展露笑颜。

И старый кот, Васька, был к нему, кажется, ласковее, нежели к кому-нибудь в доме.

就连那只老猫瓦夏，对他似乎也比对家里其他人更亲切。

О горе, слезах, бедствиях он знал только по слуху, как знают о какой-нибудь заразе, которая не обнаружилась, но глухо где-то таится в народе.

他对悲伤、眼泪和灾难的了解，都仅限于道听途说，就像人们对某种尚未爆发却在人群中悄然蔓延的疾病的了解一样。

От этого будущее представлялось ему в радужном свете.

因此，未来在他眼中充满了希望。

Его что-то манило вдаль, но что именно — он не знал.

有什么东西在召唤他走向远方，但具体是什么，他却不知道。

Там мелькали обольстительные призраки, но он не мог разглядеть их; слышались смешанные звуки — то голос славы, то любви: все это приводило его в сладкий трепет.

那里闪现着诱人的幻影，但他看不清；他听到各种声音交织在一起——有时是荣耀的呼唤，有时是爱情的低语——这一切都让他心潮澎湃。

Ему скоро тесен стал домашний мир.

很快，他就厌倦了家庭生活中的种种拘束。

Природу, ласки матери, благоговение няньки и всей дворни, мягкую постель, вкусные яства и мурлыканье Васьки — все эти блага, которые так дорого ценятся на склоне жизни, он весело менял на неизвестное, полное увлекательной и таинственной прелести.

大自然、母亲的温柔、保姆和全体佣人的敬畏、柔软的床铺、美味的佳肴，还有瓦夏的咕噜声——这些在人生暮年倍加珍贵的福分，他都欣然抛弃，转而追寻充满神秘魅力的未知世界。

Даже любовь Софьи, первая, нежная и розовая любовь, не удерживала его.

甚至索菲娅的爱情，那份最初的、温柔的、如玫瑰般甜蜜的爱情，也无法留住他。

Что ему эта любовь?

这份爱情对他又算得了什么呢？

Он мечтал о колоссальной страсти, которая не знает никаких преград и свершает громкие подвиги.

他梦想着一种不受任何阻碍、能创造惊天壮举的伟大激情。

Он любил Софью пока маленькою любовью, в ожидании большой.

他爱索菲娅，不过是出于一种幼稚的爱恋，等待着更伟大的爱情降临。

Мечтал он и о пользе, которую принесет отечеству.

他还梦想着为祖国做出贡献。

Он прилежно и многому учился. В аттестате его сказано было, что он знает с дюжину наук да с полдюжины древних и новых языков.

他勤奋学习，涉猎广泛。他的成绩单上写着，他精通十几门学科，还掌握了六种古今语言。

Всего же более он мечтал о славе писателя.

但最令他向往的，还是成为一名作家的荣耀。

Стихи его удивляли товарищей.

他的诗作令同窗们赞叹不已。

Перед ним расстилалось множество путей, и один казался лучше другого.

他面前有无数条道路，每条都比前一条更美好。

Он не знал, на который броситься.

他却不知道该选择哪一条。

Скрывался от глаз только прямой путь; заметь он его, так тогда, может быть, и не поехал бы.

唯独那条直路避开了他的视线；如果他能发现这条路，或许就不会踏上其他道路了。

Как же ему было остаться? Мать желала — это опять другое и очень естественное дело. В сердце ее отжили все чувства, кроме одного — любви к сыну, и оно жарко ухватилось за этот последний предмет. Не будь его, что же ей делать? Хоть умирать. Уж давно доказано, что женское сердце не живет без любви.

他又怎么能留下呢？母亲希望他留下——这另当别论，也是再自然不过的事。在她心中，除了对儿子的爱，其他情感都已消逝，而这份爱意正如烈火般熊熊燃烧。若没有这份爱，她该怎么办呢？只有死去。但事实早已证明，女人的心若没有爱，便无法存续。

Александр был избалован, но не испорчен домашнею жизнью.

亚历山大在家中被宠坏了，但并没有被宠坏。

Природа так хорошо создала его, что любовь матери и поклонение окружающих подействовали только на добрые его стороны, развили, например, в нем преждевременно сердечные склонности, поселили ко всему доверчивость до излишества.

大自然赋予了他优越的条件，母亲的爱和周围人的崇拜只激发了他善良的一面，例如过早地培养了他对他人的同情心，让他对一切都过分信任。

Это же самое, может быть, расшевелило в нем и самолюбие; но ведь самолюбие само по себе только форма; все будет зависеть от материала, который вольешь в нее.

或许这也激发了他的自尊心；但自尊心本身只是一种形式，一切都取决于你赋予它的内涵。

Гораздо более беды для него было в том, что мать его, при всей своей нежности, не могла дать ему настоящего взгляда на жизнь и не приготовила его на борьбу с тем, что ожидало его и ожидает всякого впереди.

对他来说，更大的困扰在于，尽管母亲对他无比慈爱，却未能让他正确认识生活，也没有让他为即将到来的挑战做好准备。

Но для этого нужно было искусную руку, тонкий ум и запас большой опытности, не ограниченной тесным деревенским горизонтом.

但要做到这一点，需要高超的技巧、敏锐的智慧和丰富的经验，而这些都不是狭隘的乡村视野所能提供的。

Нужно было даже поменьше любить его, не думать за него ежеминутно, не отводить от него каждую заботу и неприятность, не плакать и не страдать вместо его и в детстве, чтоб дать ему самому почувствовать приближение грозы, справиться с своими силами и подумать о своей судьбе — словом, узнать, что он мужчина.

甚至有时候，母亲需要减少对他的关爱，不必时刻替他操心，不必为他排除每一个烦恼和困难，不必为他哭泣和受苦。在他童年时期，就应该让他自己去感知风暴即将来临，让他锻炼自己的能力，为自己的命运做出打算——总之，要让他知道自己是个男子汉。

Где же было Анне Павловне понять все это и особенно выполнить?

但安娜·帕夫洛夫娜又怎能理解这一切呢？尤其是，她又怎能做到这一切呢？

Читатель видел, какова она.

读者已经看到她是个什么样的人了。

Не угодно ли посмотреть еще?

您是否还想再看一看呢？

Она уже забыла сыновний эгоизм.

她已经忘记了儿子的自私了。

Александр Федорыч застал ее за вторичным укладываньем белья и платья. В хлопотах и дорожных сборах она как будто совсем не помнила горя.

亚历山大·费多罗维奇发现她正在重新整理衣物和裙子。在忙碌和收拾行李的过程中，她似乎完全忘记了心中的悲伤。

— Вот, Сашенька, заметь хорошенько, куда я что кладу, — говорила она. — В самый низ, на дно чемодана, простыни: дюжина. Посмотри-ка, так ли записано?

“看啊，萨什卡，仔细看看我把东西放在哪儿了。”她说。“最底层，箱子底部，十条床单。看看，是不是记对了？”

— Так, маменька.

“是的，妈妈。”

— Все с твоими метками, видишь — А. А. А все голубушка Сонюшка! Без нее наши дурищи не скоро бы поворотились.

“都用了你的标记，看到了吗？都是A. A.的。都是小宝贝索尼娅的！要是没有她，我们这些笨蛋可就不知道该怎么办了。”

Теперь что?

现在该怎么办呢？

да, наволочки.

是的，枕套。

Раз, две, три, четыре — так, вся дюжина тут.

一、二、三、四——对，十条都在这儿了。

Вот рубашки — три дюжины.

衬衫呢？三打衬衫。

Что за полотно — загляденье!

这块布料真是太棒了！

это голландское; сама ездила на фабрику к Василью Васильичу; он выбрал что ни есть наилучшие три куска.

这是荷兰产的；我亲自去 Василий Васильевич的工厂选的；他挑了三块最上等的布料。

Поверяй же, милый, по реестру всякий раз, как будешь принимать от прачки; все новешенькие.

亲爱的，每次从洗衣店接货的时候，你都要对照清单核对一下。这些都是新货。

Там немного таких рубашек увидишь; пожалуй, и подменят; есть ведь этакие мерзавки, что бога не боятся.

在那儿你会看到一些类似的衬衫；说不定他们会调包呢；毕竟有些无良商家可是什么都不怕的。

Носков двадцать две пары...

袜子有 22 双……

Знаешь, что я придумала?

你知道我想到什么了吗？

положить в один носок твой бумажник с деньгами.

把你装钱的钱包放在一只袜子里。

Их тебе до Петербурга не понадобится, так, сохрани боже! случай какой, чтоб и рыли, да не нашли.

在去圣彼得堡的路上你应该用不到这些钱，要是万一被搜查到，至少钱还能保住。

И письма к дяде туда же положу: то-то, чай, обрадуется!

我还会把给叔叔的信也放在里面：他肯定会很开心的。

ведь семнадцать лет и словом не перекинулись, шутка ли!

毕竟我们已经 17 年没说过一句话了，真是难以置信！

Вот косыночки, вот платки; еще полдюжины у Сонюшки осталось.

这些是发夹，还有围巾；索尼娅那儿还剩下半打呢。

Не теряй, душенька, платков: славный полубатист!

亲爱的，别把围巾弄丢了：这半块巴蒂斯特布料可真不错！

У Михеева брала по два с четвертью.

我从米赫耶夫那儿买的围巾，每条价格是 2 卢布 25 戈比。

Ну, белье все.

好吧，这些衣服都收拾好了。

Теперь платье...

现在该收拾裙子了……

Да где Евсей?

对了，叶夫谢伊在哪儿呢？

что он не смотрит? Евсей!

他怎么不看呢？叶夫谢伊！

Евсей лениво вошел в комнату.

叶夫谢伊懒洋洋地走进房间。

— Чего изволите? — спросил он еще ленивее.

“您有什么吩咐？”他更懒洋洋地问道。

— Чего изволите? —

“您有什么吩咐？”

заговорила Адуева гневно. — Что не смотришь, как я укладываю?

阿杜耶娃愤怒地说道，“你怎么不看我怎么整理这些东西？”

А там, как надо что достать в дороге, и пойдешь все перерывать вверх дном!

要是路上需要拿什么东西，你肯定会把整个房间翻个底朝天！

Не может отвязаться от своей возлюбленной — экое сокровище!

他就是离不开他的心上人——真是块宝贝啊！

День-то велик: успеешь!

反正时间还充足，慢慢来也不迟！

Ты этак там и за барином станешь ходить?

你难道要去伺候那个老爷吗？

Смотри у меня!

小心点！

Вот гляди: это хороший фрак — видишь, куда кладу?

你看，这件礼服很不错——你看我把它放在哪儿了？”

А ты, Сашечка, береги его, не всякий день таскай; сукно-то по шестнадцать рублей брали.

萨沙，你可得好好保管它，可别天天都拿出来用。这块布料可是花了16卢布买的。

Куда в хорошие люди пойдешь, и надень, да не садись зря, как ни попало, вон как твоя тетка, словно нарочно, не сядет на пустой стул или диван, а так и норовит плюхнуть туда, где стоит шляпа или что-нибудь такое; намедни на тарелку с вареньем села — такого сраму наделала!

去好人家做客的时候，可别随便乱坐。比如你姑姑，每次都故意不坐空椅子或沙发，而是非要坐在放帽子或其他东西的地方。前几天，她还坐在装果酱的盘子上——真是丢死人了！

Куда попроще в люди, вот этот фрак масака надевай.

去普通人家做客，就穿这件普通点的礼服吧。

Теперь жилеты — раз, два, три, четыре.

现在是背心——一、二、三、四。

Двое брюк.

两条裤子。

Э! да платья-то года на три станет.

哎呀！这些裙子还能穿个三年呢。

Ух!

哇！

устала!

真是累坏了！

шутка ли: целое утро возилась!

说真的，忙活了一上午！

Поди, Евсей.

去吧，叶夫谢伊。

Поговорим, Сашенька, о чем-нибудь другом.

萨沙，我们还是聊点别的话题吧。

Ужо гости приедут, не до того будет.

客人一会儿就到了，到时候就没时间了。

Она села на диван и посадила его подле себя.

她坐在沙发上，把他安排在自己身边。

— Ну, Саша, — сказала она, помолчав немного, ты теперь едешь на чужую сторону...

“好吧，萨沙，”她稍作停顿后说道，“你现在要去国外了……”

— Какая «чужая» сторона, Петербург: что вы, маменька!

“哪儿算‘国外’啊，圣彼得堡而已。您说什么呢，妈妈！”

— Погоди, погоди — выслушай, что я хочу сказать!

“等等，等等——听我把话说完！”

Бог один знает, что там тебя встретит, чего ты наглядишься, и хорошего, и худого.

天知道你在那儿会遇到什么，会看到些什么，是好是坏，谁也说不准。

Надеюсь, он, отец мой небесный, подкрепит тебя; а ты, мой друг, пуще всего не забывай его, помни, что без веры нет спасения нигде и ни в чем.

我希望我的天父能保佑你；而你，我的朋友，千万别忘了他。要记住，没有信仰，任何地方、任何事情都无法得救。

Достигнешь там больших чинов, в знать войдешь — ведь мы не хуже других: отец был дворянин, майор, — все-таки смиряйся перед господом богом: молись и в счастии и в несчастии, а не по пословице: «Гром не грянет, мужик не перекрестится».

你到了那儿，官位再高，成了贵族——毕竟我们并不比别人差：我父亲是贵族，军官——但你也要敬畏上帝。无论顺境逆境，都要祈祷，而不是按照俗语说：“不到雷雨天，农民也不去画十字。”

Иной, пока везет ему, и в церковь не заглянет, а как придет невмочь — и пойдет рублевые свечи ставить да нищих оделять: это большой грех.

有些人运气好的时候，根本不去教堂；等到遇到困难时，就去点蜡烛、施舍乞丐：这可是大罪过啊。

К слову пришлось о нищих. Не трать на них денег по-пустому, помногу не давай. На что баловать?

说到乞丐。别随便给他们钱，也别一次性给太多。何必多此一举呢？

их не удивишь.

他们又不领情的。

Они пропьют да над тобой же насмеются. У тебя, я знаю, мягкая душа: ты, пожалуй, и по гривеннику станешь отваливать.

他们会把钱喝光，还嘲笑你。我知道你心地善良，说不定你会给他们一枚硬币呢。

Нет, это не нужно; бог подаст!

不，不用这样，上帝自会保佑你！

Будешь ли ты посещать храм божий?

你会去教堂做礼拜吗？

будешь ли ходить по воскресеньям к обедне?

你会每周日去参加弥撒吗？

Она вздохнула.

她叹了口气。

Александр молчал. Он вспомнил, что, учась в университете и живучи в губернском городе, он не очень усердно посещал церковь; а в деревне, только из угождения матери, сопровождал ее к обедне. Ему совестно было солгать. Он молчал. Мать поняла его молчание и опять вздохнула.

亚历山大沉默了。他想起自己在大学读书、住在省城时，去教堂做礼拜并不勤；而在乡下时，只是为了迁就母亲，才陪她去参加弥撒。他不好意思撒谎。于是他保持沉默。母亲理解他的沉默，又叹了口气。

— Ну, я тебя не неволю, — продолжала она, — ты человек молодой: где тебе быть так усердну к церкви божией, как нам, старикам?

“好吧，我不勉强你，” 她继续说道，“你还年轻，哪能像我们这些老人一样，对教堂那么虔诚呢？”

Еще, пожалуй, служба помешает или засидишься поздно в хороших людях и проспишь.

说不定礼拜会妨碍你，或者你在好友家待到很晚，睡过头了。

Бог пожалеет твоей молодости. Не тужи: у тебя есть мать.

上帝会怜悯你的青春。别难过，你还有母亲呢。

Она не проспит.

她是不会睡过头的。

Пока во мне останется хоть капелька крови, пока не высохли слезы в глазах и бог терпит грехам моим, я ползком дотащусь, если не хватит сил дойти, до церковного порога; последний вздох отдам, последнюю слезу выплачу за тебя, моего друга.

只要我体内还有一滴血，只要我眼中还有泪水，，只要上帝还容忍我的罪过，我就会爬着去教堂门口；即使没有力气走过去，我也会在那里咽下最后一口气，流下最后一滴眼泪，为你，我的挚友。

Вымолю тебе и здоровье, и чинов, и крестов, и небесных и земных благ.

我会为你祈求健康、官运亨通、福报连连，祈求天上人间的一切福祉。

Неужели-то он, милосердый отец, презрит молитвой бедной старухи?

他这位仁慈的父亲，难道会漠视一个可怜老太婆的祈祷吗？

Мне самой ничего не надо.

我自己什么都不需要。

Отними он у меня все: здоровье, жизнь, пошли слепоту — тебе лишь подай всякую радость, всякое счастье и добро...

他夺走我的健康、生命，夺走我的视力——只要能给你带来任何快乐、幸福和善意，我都心甘情愿。

Она не договорила, слезы закапали у ней из глаз.

她还没说完，眼泪就从眼角流了出来。

Александр вскочил с места.

亚历山大一下子从座位上跳了起来。

— Маменька... — сказал он.

“妈妈……”他说道。

— Ну, сядь, сядь! —

“坐下，坐下！”她说。

отвечала она, наскоро утирая слезы, — мне еще много осталось поговорить...

她赶紧擦了擦眼泪，继续说道："我还有很多话要跟你说……"

Что бишь я хотела сказать?

我刚刚想说什么来着？

из ума вон...

真是糊涂了。

Вишь, нынче какая память у меня...

你看，我现在记性可差了。

да!

是啊！

блюди посты, мой друг: это великое дело!

朋友，管住自己，别乱来，这才是最重要的。

В среду и пятницу — бог простит; а в великий пост — боже оборони!

周三和周五就随它去吧；但大斋期可千万别乱来啊！

Вот Михайло Михайлыч и умным человеком считается, а что в нем?

米哈伊洛·米哈伊洛维奇虽然自诩聪明，但他又有什么本事呢？

Что мясоед, что страстная неделя — все одно жрет.

无论是吃肉的日子还是大斋周，他都是胡吃海塞。

Даже волос дыбом становится!

真是气得我毛发倒竖！

Он вон и бедным помогает, да будто его милостыня принята господом?

他虽然会帮助穷人，但他以为上帝会接受他的施舍吗？

Слышь, подал раз старику красненькую, тот взял ее, а сам отвернулся да плюнул.

听着，有一次我给了那个老头一枚硬币，他接过硬币，却转身就吐了。

Все кланяются ему и в глаза-то бог знает что наговорят, а за глаза крестятся, как поминают его, словно шайтана какого.

大家都对他毕恭毕敬，当面奉承他，背地里却像在驱赶魔鬼似的，对他避之不及。

Александр слушал с некоторым нетерпением и взглядывал по временам в окно, на дальнюю дорогу.

亚历山大听得有些不耐烦，时不时地望向窗外，看着远处的道路。

Она замолчала на минуту.

她沉默了一会儿。

— Береги пуще всего здоровье, — продолжала она. —

“无论如何都要保重身体，”她继续说道。

Как заболеешь — чего боже оборони! —

“一旦生病，天知道会怎样呢！”

опасно, напиши...

“要是有什么危险，就写信告诉我……”

я соберу все силы и приеду.

“我会竭尽全力赶去的。”

Кому там ходить за тобой?

“那儿谁能照顾你呢？”

Норовят еще обобрать больного.

“他们还想趁病人虚弱时敲竹杠呢！”

Не ходи ночью по улицам; от людей зверского вида удаляйся.

“晚上别在街上走，离那些形迹可疑的人远点儿。”

Береги деньги...

“别乱花钱……”

ох, береги на черный день!

“唉，留着应急用吧！”

Трать с толком.

“要把钱花在刀刃上。”

От них, проклятых, всякое добро и всякое зло.

“那些可恶的家伙，真是祸害无穷。”

Не мотай, не заводи лишних прихотей.

“别乱来，别乱花钱。”

Ты будешь аккуратно получать от меня две тысячи пятьсот рублей в год.

“你每年都能从我这儿准时收到两千五百卢布。”

Две тысячи пятьсот рублей не шутка.

“两千五百卢布，这可不是闹着玩的。”

Не заводи роскоши никакой, ничего такого, но и не отказывай себе в чем можно; захочется полакомиться — не скупись. —

“别追求奢华，也别亏待自己。要是想吃点好的，就别吝啬。”

Не предавайся вину — ох, оно первый враг человека!

“别自责——唉，自责可是人的头号敌人！”

-Да еще (тут она понизила голос) берегись женщин!

“对了，（她压低了声音）别招惹女人。”

Знаю я их!

“我太了解她们了！”

Есть такие бесстыдницы, что сами на шею будут вешаться, как увидят этакого-то...

“有些女人可真是无耻，看到像你这样的人，她们会不顾一切地缠住你的。”

Она с любовью посмотрела на сына.

她慈爱地看了儿子一眼。

— Довольно, маменька; я бы позавтракал? — сказал он почти с досадой.

“行了，妈妈，我能吃早餐了吗？” 他几乎带着不满的语气说道。

— Сейчас, сейчас... еще одно слово...

“等等，等等……再说一句……”

— На мужних жен не зарься, — спешила она досказать, — это великий грех!

“别对别人的妻子动心思，” 她急忙补充道，“这是大罪过！”

«Не пожелай жены ближнего твоего», сказано в писании.

《圣经》里说：“不可贪恋邻居的妻子。”

Если же там какая-нибудь станет до свадьбы добираться — боже сохрани!

要是婚前就开始勾搭别人的妻子——天哪，可真是要不得啊！

не моги и подумать!

你们可千万别往那方面想啊！

Они готовы подцепить, как увидят, что с денежками да хорошенький.

她们只要一看到对方有钱又长得帅，就迫不及待地想勾搭上。

Разве что у начальника твоего или у какого-нибудь знатного да богатого вельможи разгорятся на тебя зубы и он захочет выдать за тебя дочь — ну, тогда можно, только отпиши: я кое-как дотащусь, посмотрю, чтоб не подсунули так какую-нибудь, лишь бы с рук сбыть: старую девку или дрянь.

除非你上司家，或者某个显赫富有贵族家庭看上你，愿意把女儿嫁给你——那倒可以，不过你得先说清楚：我会尽力应付的，但别给我塞个老处女或者不三不四的女人来打发！

Этакого женишка всякому лестно залучить.

谁都乐意讨个这样的丈夫回家。

Ну, а коли ты сам полюбишь да выдастся хорошая девушка — так того... —

不过，要是你自己动了真情，又碰上个好姑娘，那就……——

тут она еще тише заговорила... —

她说到这儿，声音更低了。。。。

Сонюшку-то можно и в сторону.

索尼娅还是先放一边吧。

(Старушка, из любви к сыну, готова была покривить душой.)

（这位老太太为了儿子，什么话都说得出口。）

Что в самом деле Марья Карповна замечтала!

玛丽娅·卡尔波娃真是异想天开啊！

ты дочке ее не пара.

你可配不上她女儿啊。

Деревенская девушка!

乡下姑娘！

на тебя и не такие польстятся.

像你这样的，可没人会看上你的。

— Софью! нет, маменька, я ее никогда не забуду! — сказал Александр.

“索菲亚！不，妈妈，我永远都不会忘记她的！” 亚历山大说道。

— Ну, ну, друг мой, успокойся! ведь я так только. Послужи, воротись сюда, и тогда что бог даст; невесты не уйдут! Коли не забудешь, так и того... Ну, а...

“好吧好吧，孩子，别激动！我不过是说说而已。去服役吧，回来后，上帝保佑，未婚妻们总会出现的！要是你忘不了她，那就随你便吧… 好吧…”

Она что-то хотела сказать, но не решалась, потом наклонилась к уху его и тихо спросила:

她想说些什么，却又犹豫不决。随后，她凑近他的耳边，轻声问道：

— А будешь ли помнить... мать?

“你还会记得……妈妈吗？”

— Вот до чего договорились, — перервал он, — велите скорей подавать что там у вас есть: яичница, что ли? Забыть вас! Как могли вы подумать? Бог накажет меня...

“你们都说到这份上了，” 他打断道，“快点上菜吧，有什么吃的吗？煎蛋？忘了你们？你们怎么能这么想？上帝会惩罚我的……”

— Перестань, перестань, Саша, — заговорила она торопливо, — что ты это накликаешь на свою голову!

“别这样，别这样，萨沙，” 她急忙说道，“你这样会自找麻烦的！”

Нет, нет!

“不，不！”

что бы ни было, если случится этакой грех, пусть я одна страдаю.

无论发生什么，如果真犯了这样的罪过，就让我一个人受苦吧。

Ты молод, только что начинаешь жить, будут у тебя и друзья, женишься — молодая жена заменит тебе и мать, и все...

你还年轻，才刚刚开始生活，总会有朋友的。等你结婚了，年轻的妻子会替代你母亲的位置，替代一切……

Нет!

不！

Пусть благословит тебя бог, как я тебя благословляю.

愿上帝保佑你，正如我现在为你祈福一样。

Она поцеловала его в лоб и тем заключила свои наставления.

她在他额头上亲了一下，结束了她的劝诫。

— Да что это не едет никто? — сказала она, — ни Марья Карповна, ни Антон Иваныч, ни священник нейдет? уж, чай, обедня кончилась! Ах, вон кто-то и едет! кажется, Антон Иваныч... так и есть: легок на помине.

“怎么没人来吃饭呢？” 她说，“玛丽亚·卡尔波娃、安东·伊万尼奇，还有牧师都不来吗？午祷应该结束了！啊，有人来了！好像是安东·伊万尼奇……果然，真是说曹操，曹操就到。”

Кто не знает Антона Иваныча? Это вечный жид. Он существовал всегда и всюду, с самых древнейших времен, и не переводился никогда. Он присутствовал и на греческих и на римских пирах, ел, конечно, и упитанного тельца, закланного счастливым отцом по случаю возвращения блудного сына.

谁不认识安东·伊万尼奇呢？他是个永远在外游荡的人。自古以来，他就一直存在于各处，从来没有消失过。他参加过希腊人和罗马人的宴会，自然也吃过那只被幸福的父亲宰杀来庆祝浪子回头的肥牛。

У нас, на Руси, он бывает разнообразен.

在俄罗斯，他可是形形色色的。

Тот, про которого говорится, был таков: у него душ двадцать заложенных и перезаложенных; живет он почти в избе или в каком-то странном здании, похожем с виду на амбар, — ход где-то сзади, через бревна, подле самого плетня;

据说有个人就是这样：他抵押和转抵押了二十头牛；他住在一个小屋里，或者说是一个奇怪的建筑物里，看起来像个谷仓——入口在后面，通过木板，从篱笆旁边进去。

но он лет двадцать постоянно твердит, что с будущей весной приступит к стройке нового дома.

但他已经有二十年了，一直在说要在明年春天开始建新房子。

Хозяйства он дома не держит. Нет человека из его знакомых, который бы у него отобедал, отужинал или выпил чашку чаю, но нет также человека, у которого бы он сам не делал этого по пятидесяти раз в год.

他家里不养牲口。他认识的人中，没有一个在他家吃过午饭、晚饭，或者喝过茶，但他自己每年也要去别人家吃五十次饭。

Прежде Антон Иваныч ходил в широких шароварах и казакине, теперь ходит, в будни, в сюртуке и в панталонах, в праздники во фраке бог знает какого покроя.

安东·伊万尼奇以前总是穿着宽大的裤子和军大衣，现在平日里穿西装和长裤，节日里则穿不知道什么式样的礼服。

С виду он полный, потому что у него нет ни горя, ни забот, ни волнений, хотя он прикидывается, что весь век живет чужими горестями и заботами; но ведь известно, что чужие горести и заботы не сушат нас: это так заведено у людей.

他看起来很胖，因为他没有悲伤、烦恼和焦虑，尽管他装作一直在为别人的悲伤和烦恼操心。但大家都知道，为别人的悲伤和烦恼操心并不能让我们感到疲惫：这就是人世间的惯例。

В сущности Антона Иваныча никому не нужно, но без него не совершается ни один обряд: ни свадьба, ни похороны.

说到底，没有人需要安东·伊万尼奇，但没有他，任何仪式都无法进行：无论是婚礼还是葬礼。

Он на всех званых обедах и вечерах, на всех домашних советах; без него никто ни шагу.

他出席所有的宴会和晚会，也参加所有的家庭会议；没有他，人们寸步难行。

Подумают, может быть, что он очень полезен, что там исполнит какое-нибудь важное поручение, тут даст хороший совет, обработает дельце, — вовсе нет!

人们可能会以为他很有用，能完成某项重要任务，或者给出好的建议，或者处理事务——但根本不是这样！

Ему никто ничего подобного не поручает; он ничего не умеет, ничего не знает: ни в судах хлопотать, ни быть посредником, ни примирителем, — ровно ничего.

没有人会交给他任何这样的任务；他什么都不会，也什么都不懂：既不会在法庭上帮忙，也不会充当调解人或和事老——什么都不会。

Но зато ему поручают, например, завезти мимоездом поклон от такой-то к такому-то, и он непременно завезет и тут же кстати позавтракает, — уведомить такого-то, что известная-де бумага получена, а какая именно, этого ему не говорят, — передать туда-то кадочку с медом или горсточку семян, с наказом не разлить и не рассыпать, — напомнить, когда кто именинник.

但人们会让他顺便带个口信，比如让某人转告某人，或者让他去通知某人某份文件已经收到，但具体是哪份文件却不告诉他——或者让他去送一罐蜂蜜或一把种子，叮嘱对方别倒掉或撒掉——或者提醒某人今天是他的生日。

Еще Антона Иваныча употребляют в таких делах, которые считают неудобным поручить человеку.

人们还会让他处理那些他们觉得不方便交给别人去做的事情。

«Нельзя Петрушку послать, — говорят, — того и гляди, переврет.

“不能派彼得鲁什卡去，”人们说，“他肯定会把事情搞砸的。”

Нет, уж пусть лучше Антон Иваныч съездит!»

“不行，还是让安东·伊万尼奇去吧！”

Или: «Неловко послать человека: такой-то или такая-то обидится, а вот лучше Антона Иваныча отправить».

或者：“派别人去不太合适，那个人或者那个人会生气的，还是让安东·伊万尼奇去吧！”

Как бы удивило всех, если б его вдруг не было где-нибудь на обеде или вечере!

如果他不在某次宴会或晚会上，大家都会感到很惊讶！

— А где же Антон Иваныч? — спросил бы всякий непременно с изумлением. — Что с ним? да почему его нет?

“安东·伊万尼奇呢？”每个人肯定都会惊讶地问。“他怎么了？为什么他不在？”

И обед не в обед. Тогда уж к нему даже кого-нибудь и отправят депутатом проведать, что с ним, не заболел ли, не уехал ли? И если он болен, то и родного не порадуют таким участьем.

如果他生病了，人们甚至会派人去看望他，问他病情如何，或者有没有离开这里。即便他没生病，人们也不会因为他缺席而感到失望。

Антон Иваныч подошел к руке Анны Павловны.

安东·伊万尼奇走上前去，握住了安娜·帕夫洛夫娜的手。

— Здравствуйте, матушка Анна Павловна! с обновкой честь имею вас поздравить.

“您好，安娜·帕夫洛夫娜！很荣幸能为您送上新衣的祝福。”

— С какой это, Антон Иваныч? — спросила Анна Павловна, осматривая себя с ног до головы.

“安东·伊万尼奇，您说的是哪件新衣？”安娜·帕夫洛夫娜问道，她上下打量着自己。

— А мостик-то у ворот! видно, только что сколотили? что, слышу, не пляшут доски под колесами? смотрю, ан новый!

“门口的桥！看起来是刚搭好的吧？我听说车轮压在木板上发出声音？我一看，原来是新桥！”

Он, при встречах с знакомыми, всегда обыкновенно поздравляет их с чем-нибудь, или с постом, или с весной, или с осенью; если после оттепели мороз наступит, так с морозом, наступит после морозу оттепель — с оттепелью ...

他每次遇到熟人，总会祝贺他们一些事情，或是斋戒结束，或是春天到来，或秋天来临；如果解冻后又下霜，那么他会祝贺下霜；解冻后又下雪，他也会祝贺解冻……

На этот раз ничего подобного не было, но он что-нибудь да выдумает.

这次没有这样的情况，但他总会想出点什么来的。

— Вам кланяются Александра Васильевна, Матрена Михайловна, Петр Сергеич, — сказал он.

“亚历山德拉·瓦西里耶夫娜、玛特雷娜·米哈伊洛夫娜、彼得·谢尔盖奇向您致意。” 他说道。

— Покорно благодарю, Антон Иваныч! Детки здоровы ли у них?

“多谢了，安东·伊万尼奇！孩子们身体健康吗？”

— Слава богу. Я к вам веду благословение божие: за мной следом идет батюшка. А слышали ли, сударыня: наш-то Семен Архипыч?..

“谢天谢地。我给您带来上帝的祝福：神父紧随我之后。夫人，您听说了吗？我们的谢苗·阿尔希波维奇……”

— Что такое? — с испугом спросила Анна Павловна.

“怎么了？” 安娜·帕夫洛夫娜惊恐地问道。

— Ведь приказал долго жить!

“他毕竟许下长寿的愿望了！”

— Что вы! когда?

“不会吧！什么时候？”

— Вчера утром. Мне к вечеру же дали знать: прискакал парнишко; я и отправился, да всю ночь не спал. Все в слезах: и утешать-то надо, и распорядиться: там у всех руки опустились: слезы да слезы, — я один.

“昨天早上。我傍晚就接到消息：一个小伙子跑来告诉我；我随即动身，彻夜未眠。大家都哭成泪人：既要安慰他们，又要安排后事；那里的人都乱了阵脚，只剩我一个人在忙活。”

— Господи, господи боже мой! — говорила Анна Павловна, качая головой, — жизнь-то наша! Да как же это могло случиться? он еще на той неделе с вами же поклон прислал!

“天哪，天哪，我的上帝啊！” 安娜·帕夫洛夫娜摇着头说道，“我们的生活啊！怎么会发生这样的事呢？上周他还向您致意呢！”

— Да, матушка! ну, да он давненько прихварывал, старик старый: диво, как до сих пор еще не свалился!

“是啊，母亲！不过他确实病了很久了，是个老头子了：真奇怪，他居然还能撑到现在！”

— Что за старый! он годом только постарше моего покойника. Ну, царство ему небесное! — сказала, крестясь, Анна Павловна. — Жаль бедной Федосьи Петровны: осталась с деточками на руках. Шутка ли: пятеро, и все почти девочки! А когда похороны?

“什么老头子！他只比我去世的丈夫大一岁。愿他安息吧！” 安娜·帕夫洛夫娜划着十字说道。“可怜的费多西娅·彼得罗夫娜真倒霉：她带着孩子独自生活。您说说，五个孩子，而且几乎都是女孩！葬礼什么时候举行？”

— Завтра.

“明天。”

— Видно, у всякого свое горе, Антон Иваныч; вот я так сына провожаю.

“看来每个人都有自己的悲伤，安东·伊万尼奇；我现在正忙着送儿子上路呢。”

— Что делать, Анна Павловна, все мы человеки! «Терпи», сказано в священном писании.

“没办法啊，安娜·帕夫洛夫娜，我们都是凡人！《圣经》上说：‘忍耐吧’。”

— Уж не погневайтесь, что потревожила вас — вместе размыкать горе; вы нас так любите, как родной.

“别见怪，打扰您了——我们一起分担悲伤；您对我们就像亲人一样。”

— Эх, матушка Анна Павловна!

“哎呀，安娜·帕夫洛夫娜母亲！”

да кого же мне и любить-то, как не вас?

“我还能爱谁呢？不就是您吗？”

Много ли у нас таких, как вы?

“像您这样的人，我们这里可不多啊？”

Вы цены себе не знаете.

“您真是太高看自己了。”

Хлопот полон рот: тут и своя стройка вертится на уме.

“真是忙得不可开交：我现在还得操心自家的建筑工程呢。”

Вчера еще бился целое утро с подрядчиком, да все как-то не сходимся...

“昨天我和承包商吵了一上午，可总也谈不拢。”

а как, думаю, не поехать?..

“不过，我想我还是得去一趟。”

что она там, думаю, одна-то, без меня станет делать?

“我觉得她一个人在那儿，没有我，她可怎么办呢？”

человек не молодой: чай, голову растеряет.

“他年纪也不小了：说不定会把事情搞砸的。”

— Дай бог вам здоровья, Антон Иваныч, что не забываете нас! И подлинно сама не своя: такая пустота в голове, ничего не вижу! в горле совсем от слез перегорело. Прошу закусить: вы и устали и, чай, проголодались.

“愿上帝保佑您，安东·伊万尼奇，您还记得我们！我现在真是心不在焉，脑子里一片空白，什么也看不见了！我哭得嗓子都哑了。请吃点东西吧：您又累又饿了。”

— Покорно благодарю-с. Признаться, мимоездом пропустил маленькую у Петра Сергеича да перехватил кусочек. Ну, да это не помешает. Батюшка подойдет, пусть благословит! Да вот он и на крыльце!

“多谢了。说实话，我在彼得·谢尔盖奇家顺便吃了一点儿。不过没关系。神父来了，让他给我们祝福吧！他上门廊了。”

Пришел священник.

神父来了。

Приехала и Марья Карповна с дочерью, полной и румяной девушкой, с улыбкой и заплаканными глазами.

玛丽亚·卡尔波娃带着女儿也来了，女儿是个胖乎乎、红扑扑的姑娘，脸上挂着笑容，眼睛却哭红了。

Глаза и все выражение лица Софьи явно говорили: «Я буду любить просто, без затей, буду ходить за мужем, как нянька, слушаться его во всем и никогда не казаться умнее его; да и как можно быть умнее мужа? это грех!

索菲娅的眼睛和整个表情显然在说：“我要单纯地去爱，毫无保留地跟随丈夫，像保姆一样服侍他，事事听从他，绝不显得比他聪明；毕竟怎么能比丈夫聪明呢？那可是罪过！”

Стану прилежно заниматься хозяйством, шить; рожу ему полдюжины детей, буду их сама кормить, нянчить, одевать и обшивать».

“我要勤勤恳恳地操持家务，缝缝补补；给他生六个孩子，自己喂养、照看、穿衣、打扮他们。”

Полнота и свежесть щек ее и пышность груди подтверждали обещание насчет детей.

她脸颊丰满红润，胸部丰满挺拔，这都印证了她对生育孩子的承诺。

Но слезы на глазах и грустная улыбка придавали ей в эту минуту не такой прозаический интерес.

但她眼中含泪，脸上带着悲伤的微笑，这一刻让她显得不那么功利了。

Прежде всего отслужили молебен, причем Антон Иваныч созвал дворню, зажег свечу и принял от священника книгу, когда тот перестал читать, и передал ее дьячку, а потом отлил в скляночку святой воды, спрятал в карман и сказал: «Это Агафье Никитишне».

首先，他们举行了祈祷仪式。安东·伊万尼奇召集了家人，点燃了蜡烛，当神父停止祈祷时，他接过神父递来的书本，交给执事，然后倒了一小瓶圣水，藏在口袋里，说：“这是给阿加菲娅·尼基季娜的。”

Сели за стол.

大家坐下来吃饭了。

Кроме Антона Иваныча и священника, никто по обыкновению не дотронулся ни до чего, но зато Антон Иваныч сделал полную честь этому гомерическому завтраку.

除了安东·伊万尼奇和神父外，其他人照例谁也不动桌上的东西，但安东·伊万尼奇却把这顿丰盛的早餐吃得干干净净。

Анна Павловна все плакала и украдкой утирала слезы.

安娜·帕夫洛夫娜一直在哭，还偷偷地擦着眼泪。

— Полно вам, матушка Анна Павловна, слезы-то тратить! — сказал Антон Иваныч с притворной досадой, наполнив рюмку наливкой. — Что вы его, на убой, что ли, отправляете? — Потом, выпив до, половины рюмку, почавкал губами.

“别哭了，安娜·帕夫洛夫娜！”安东·伊万尼奇故作不满地说，同时往杯子里倒了些伏特加。“你这是要把他送去上刑场吗？” 说完，他喝了半杯伏特加，咂咂嘴。

— Что за наливка! какой аромат пошел! Этакой, матушка, у нас и по губернии-то не найдешь! — сказал он с выражением большого удовольствия.

“这伏特加真香！这香味真是绝了！在我们这儿的整个省里都找不到这样的伏特加！”他满意地说道。

— Это тре... те... годнич... ная! — проговорила, всхлипывая, Анна Павловна, — нынче для вас... только... откупорила.

“这是三年陈的伏特加！”安娜·帕夫洛夫娜抽泣着说道，“今天才为您打开的。”

— Эх, Анна Павловна, и смотреть-то на вас тошно, — начал опять Антон Иваныч, — вот некому бить-то вас; бил бы да бил!

“哎呀，安娜·帕夫洛夫娜，看你这样子真是让人恶心。”安东·伊万尼奇又开始说了，“就是没人管管你。要是有人管管你，我肯定会管的！”

— Сами посудите, Антон Иваныч, один сын, и тот с глаз долой: умру — некому и похоронить.

“你想想看，安东·伊万尼奇，我只有一个儿子，现在他也不在身边了。等我死了，都没人给我下葬。”

— А мы-то на что? что я вам, чужой, что ли? Да куда еще торопитесь умирать? того гляди, замуж бы не вышли! вот бы поплясал на свадьбе! Да полноте плакать-то!

“那我们又能怎样呢？我又不是外人！你急着去死干什么呢？说不定你还能嫁出去呢！到时候我还能去参加婚礼跳舞呢！别哭了！”

— Не могу, Антон Иваныч, право не могу; не знаю сама, откуда слезы берутся.

“我忍不住啊，安东·伊万尼奇，真的忍不住。我也不知道为什么会流眼泪。”

— Этакого молодца взаперти держать! Дайте-ка ему волю, он расправит крылышки, да вот каких чудес наделает: нахватает там чинов!

“把这么好的小伙子关在家里！要是让他自由自在，他肯定会大展宏图，升官发财的！”

— Вашими бы устами да мед пить! Да что вы мало взяли пирожка? возьмите еще!

“说得真在理！你怎么不多吃点馅饼呢？再来点吧！”

— Возьму-с: вот только этот кусок съем.

“我再吃点：就吃这一块吧。”

— За ваше здоровье, Александр Федорыч! счастливого пути! да возвращайтесь скорее; да женитесь-ка! Что вы, Софья Васильевна, вспыхнули?

“为您的健康干杯，亚历山大·费多罗维奇！一路顺风！早点回来吧！还有，赶紧结婚吧！索菲娅·瓦西里耶夫娜，你怎么脸红了？”

— Я ничего.. я так...

“我没事……我就是……”

— Ох, молодежь, молодежь! хе, хе, хе!

“哎呀，年轻人哪，年轻人哪！哈哈，哈哈，哈哈！”

— С вами горя не чувствуешь, Антон Иваныч, — сказала Анна Павловна, — так умеете утешить; дай бог вам здоровья! Да выкушайте еще наливочки.

“安东·伊万尼奇，你真会安慰人！愿上帝保佑你的健康！再喝点伏特加吧。”

— Выпью, матушка, выпью, как не выпить на прощанье!

“我喝，妈妈，我喝。告别的时候不喝点怎么行呢？”

Кончился завтрак. Ямщик уже давно заложил повозку. Ее подвезли к крыльцу. Люди выбегали один за другим. Тог нес чемодан, другой — узел, третий — мешок, и опять уходил за чем-нибудь Как мухи сладкую каплю, люди облепили повозку, и всякий совался туда с руками.

早餐结束了。马车夫早就把马车套好了。马车被拉到了门前。人们一个接一个地跑了出来。有人提着行李箱，有人提着包裹，还有人提着袋子，然后又去忙别的事了。人们像苍蝇围着甜蜜的液滴一样围着马车，每个人都伸手想往里拿点什么。

— Вот так лучше положить чемодан, — говорил один, — а тут бы коробок с провизией.

“行李箱应该这样放，”一个人说道，“这里应该放些食品盒子。”

— А куда же они ноги денут? — отвечал другой, — лучше чемодан вдоль, а коробок можно сбоку поставить.

“那他们怎么放脚呢？”另一个人反问道，“行李箱放在车头更好，而食品盒子可以放在车侧。”

— Так тогда перина будет скатываться, коли чемодан вдоль: лучше поперек. Что еще? уклали ли сапоги-то?

“那行李箱放在车头的话，羽绒被会滑下来的。还是放在车尾吧。还有什么？靴子收拾好了吗？”

— Я не знаю. Кто укладывал?

“我不知道。谁收拾的？”

— Я не укладывал. Поди-ка погляди — нет ли там наверху?

“我没收拾。去看看吧——上面有没有？”

— Да поди ты.

“你自己去看看吧。”

— А ты что? мне, видишь, некогда!

“你怎么了？你看，我没时间！”

— Вот еще, вот это не забудьте! — кричала девка, просовывая мимо голов руку с узелком.

“别忘了这个！” 一个女孩边喊边从人群中伸出手递过一个包裹。

— Давай сюда!

“快拿过来！”

— Суньте и это как-нибудь в чемодан; давеча забыли, — говорила другая, привставая на подножку и подавая щеточку и гребенку.

“把这个也放进箱子里吧——之前忘了。” 另一个女孩边说边站到车厢边缘，把梳子和发刷递了过去。

— Куда теперь совать? — сердито закричал на нее дородный лакей, — пошла ты прочь! видишь, чемодан под самым низом!

“现在放哪儿？” 一个粗壮的男仆生气地冲她吼道，“你走开！看啊，箱子都放在最底下了！”

— Барыня велела; мне что за дело, хоть брось! вишь, черти какие!

“夫人让我这么做的，我管它干嘛？反正我也不在乎！真是些讨厌鬼！”

— Ну, давай, что ли, сюда скорее; это можно вот тут сбоку в карман положить.

“那你快点过来吧。这东西可以放在箱子侧面的口袋里。”

Коренная беспрестанно поднимала и трясла голову.

科雷娜不停地摇着头，抬起头来。

Колокольчик издавал всякий раз при этом резкий звук, напоминавший о разлуке, а пристяжные стояли задумчиво, опустив головы, как будто понимая всю прелесть предстоящего им путешествия, и изредка обмахивались хвостами или протягивали нижнюю губу к коренной лошади.

每次摇头时，铃铛都会发出刺耳的响声，仿佛在预示着离别。随行的人则若有所思地低着头，仿佛深知即将到来的旅程的乐趣，不时地摇着尾巴，或者把下嘴唇伸向科雷娜的马。

Наконец настала роковая минута.

终于，到了那决定命运的时刻。

Помолились еще.

他们又祈祷了一次。

— Сядьте, сядьте все! — повелевал Антон Иваныч, — извольте сесть, Александр Федорыч! и ты, Евсей, сядь. Сядь же, сядь! — И сам боком, на секунду, едва присел на стул. — Ну, теперь с богом!

“都坐下！” 安东·伊万尼奇命令道，“亚历山大·费多罗维奇，你也坐下！还有尤赛，你也坐下。快坐下，快坐下！” 他自己也斜斜地坐到了椅子上，片刻之后，又站了起来。“好吧，现在就出发吧！”

Вот тут-то Анна Павловна заревела и повисла на шею Александру.

就在这时，安娜·帕夫洛夫娜突然哭了起来，扑到亚历山大的脖子上。

— Прощай, прощай, мой друг! — слышалось среди рыданий, — увижу ли я тебя?..

“再见，再见，我的朋友！” 哭声中夹杂着这些话，“我还能再见到你吗？”

Дальше ничего нельзя было разобрать. В эту минуту послышался звук другого колокольчика: на двор влетела телега, запряженная тройкой. С телеги соскочил, весь в пыли, какой-то молодой человек, вбежал в комнату и бросился на шею Александру.

后面的话就听不清了。就在这时，另一个铃铛的声音响了起来：一辆由三匹马拉着的马车冲进了院子。一个浑身是灰尘的年轻人从马车上跳下来，跑进房间，扑到亚历山大的脖子上。

— Поспелов!.. — Адуев!.. — воскликнули они враз, тиская друг друга в объятиях.

“波斯佩洛夫！” “阿杜耶夫！” 他们同时喊道，紧紧地拥抱在一起。

— Откуда ты, как?

“你从哪儿来？你好吗？”

— Из дому, нарочно скакал целые сутки, чтоб проститься с тобой.

“我从家里来的。我专门连夜赶来跟你道别的。”

— Друг! друг! истинный друг! — говорил Адуев со слезами на глазах. — За сто шестьдесят верст прискакать, чтоб сказать прости! О, есть дружба в мире! Навек, не правда ли? — говорил пылко Александр, стискивая руку друга и наскакивая на него.

“朋友！朋友！真正的朋友！” 亚历山大含着泪水说。“从一百六十俄里外赶来只为说声再见！世上真有这样的友谊啊！永远的，对吧？” 亚历山大热情地说着，紧紧握着朋友的手，冲他扑过去。

— До гробовой доски! — отвечал тот, тиская руку еще сильнее и наскакивая на Александра.

“直到生命的尽头！” 对方回答道，更用力地握着亚历山大的手，冲他扑过去。

— Пиши ко мне! — Да, да, и ты пиши!

“给我写信！” “是的，是的，你也要给我写信！”

Анна Павловна не знала, как и обласкать Поспелова. Отъезд замедлился на полчаса. Наконец собрались.

安娜·帕夫洛夫娜不知道该怎么安慰波斯佩洛夫。告别仪式又拖延了半个小时。最后，大家终于都上路了。

Все пошли до рощи пешком. Софья и Александр в то время, когда переходили темные сени, бросились друг к другу.

大家步行到林间小道。索菲娅和亚历山大在穿过黑暗的拱门时，冲向了对方。

— Саша! Милый Саша!.. — Сонечка! — шептали они, и слова замерли в поцелуе.

“萨沙！亲爱的萨沙！” “索尼娅！” 他们轻声说着，话语在亲吻中戛然而止。

— Вы забудете меня там? — сказала она слезливо.

“你在那儿会忘记我的吗？” 她含泪问道。

— О, как вы меня мало знаете! я ворочусь, поверьте, и никогда другая...

“哦，你对我太不了解了！我会回来的，相信我，再也不会有别人了……”

— Вот возьмите скорей: это мои волосы и колечко.

“快收下这些吧：我的头发和这枚戒指。”

Он проворно спрятал и то и другое в карман.

他迅速把头发和戒指都塞进了口袋。

Впереди пошли Анна Павловна с сыном и с Поспеловым, потом Марья Карловна с дочерью, наконец священник с Антоном Иванычем. В некотором отдалении ехала повозка. Ямщик едва сдерживал лошадей. Дворня окружила в воротах Евсея.

安娜·帕夫洛夫娜带着儿子和波斯佩洛夫走在前面，接着是玛丽亚·卡尔洛夫娜和女儿，最后是牧师和安东·伊万诺维奇。远处有一辆马车。车夫正竭力控制住马匹。门口的仆人们围着叶夫谢伊。

— Прощай, Евсей Иваныч, прощай, голубчик, не забывай нас! — слышалось со всех сторон.

“再见了，叶夫谢伊·伊万诺维奇，再见了，亲爱的！别忘了我们！” 四面八方都传来这样的声音。

— Прощайте, братцы, прощайте, не поминайте лихом!

“再见了，兄弟们，再见了，别记仇！”

— Прощай, Евсеюшка, прощай, мой ненаглядный! — говорила мать, обнимая его, — вот тебе образок; это мое благословение. Помни веру, Евсей, не уйди там у меня в бусурманы! а не то прокляну! Не пьянствуй, не воруй; служи барину верой и правдой. Прощай, прощай!..

“再见了，叶夫谢伊，再见了，我的宝贝！” 母亲抱着他说道，“这是圣像；这是我的祝福。叶夫谢伊，要记住信仰，别在那儿变成异教徒！否则我就诅咒你！别喝酒，别偷东西；为主人忠诚服务吧。再见，再见！”

Она закрыла лицо фартуком и отошла.

她用围裙遮住脸，走开了。

— Прощай, матушка! — лениво проворчал Евсей. К нему бросилась девчонка лет двенадцати.

“再见了，妈妈！” 叶夫谢伊懒洋洋地嘟囔着。一个十二岁左右的女孩冲向他。

— Простись с сестренкой-то! — сказала одна баба.

“和妹妹道别吧！” 一个妇女说道。

— И ты туда же! — говорил Евсей, целуя ее, — ну, прощай, прощай! пошла теперь, босоногая, в избу!

“你也一样！” 叶夫谢伊一边说，一边亲吻她，“好吧，再见，再见！现在走吧，光着脚回屋去吧！”

Отдельно от всех, последняя стояла Аграфена. Лицо у нее позеленело.

阿格拉菲娜独自站在最后，脸色发青。

— Прощайте, Аграфена Ивановна! — сказал протяжно, возвысив голос, Евсей и протянул к ней руки.

“再见了，阿格拉菲娜·伊万诺夫娜！” 叶夫谢伊提高声音，伸出双手说道。

Она дала себя обнять, но не отвечала на объятие; только лицо ее искривилось.

她任由他抱住，但没有回抱；只是脸扭曲了。

— На вот тебе! — сказала она, вынув из-под передника и сунув ему мешок с чем-то. — То-то, чай, там с петербургскими-то загуляешь! — прибавила она, поглядев на него искоса. И в этом взгляде выразилась вся тоска ее и вся ревность.

“给你！” 她说着，伸手从围裙下掏出一个装着什么东西的袋子递给他。“在彼得堡可别玩得太疯了！” 她斜眼看着他说道。她的目光中充满了思念和嫉妒。

— Я загуляю, я? — начал Евсей. — Да разрази меня на этом месте господь, лопни мои глаза! чтоб мне сквозь землю провалиться, коли я там что-нибудь этакое...

“我会玩疯的？” 叶夫谢伊开始说道，“愿上帝当场打死我，让我眼睛掉出来！要是我在那儿做了什么出格的事……”

— Ладно! ладно! — недоверчиво бормотала Аграфена, — а сам-то — у!

“行了！行了！” 阿格拉菲娜怀疑地嘟囔着，“你自己——哼！”

— Ах, чуть не забыл! — сказал Евсей и достал из кармана засаленную колоду карт. — Нате, Аграфена Ивановна, вам на память; ведь вам здесь негде взять.

“哦，差点忘了！” 叶夫谢伊说着，从口袋里掏出一副脏兮兮的纸牌。“给你，阿格拉菲娜·伊万诺夫娜，留作纪念吧；反正你在这儿也买不到。”

Она протянула руку.

她伸出手来接过纸牌。

— Подари мне, Евсей Иваныч! — закричал из толпы Прошка.

“叶夫谢伊·伊万诺维奇，把这副纸牌送给我吧！” 普罗什卡在人群中喊道。

— Тебе! да лучше сожгу, чем тебе подарю! — и он спрятал карты в карман.

“送给你？我宁愿烧掉，也不送给你！” 他把纸牌塞回口袋里。

— Да мне-то отдай, дурачина! — сказала Аграфена.

“快给我，笨蛋！” 阿格拉菲娜说道。

— Нет, Аграфена Ивановна, что хотите делайте, а не отдам; вы с ним станете играть. Прощайте!

“不行，阿格拉菲娜·伊万诺夫娜，你爱怎么做就怎么做吧，但我不会给你的。你会和他一起玩的。再见！”

Он, не оглянувшись, махнул рукой и лениво пошел вслед за повозкой, которую бы, кажется, вместе с Александром, ямщиком и лошадьми мог унести на своих плечах.

他头也不回地挥了挥手，懒洋洋地跟在马车后面走了。这辆马车似乎能把亚历山大、车夫和马匹一起扛在他的肩上。

— Проклятый! — говорила Аграфена, глядя ему вслед и утирая концом платка капавшие слезы.

“混蛋！” 阿格拉菲娜看着他的背影说道，同时用手帕擦去流下的眼泪。

У рощи остановились. Пока Анна Павловна рыдала и прощалась с сыном, Антон Иваныч потрепал одну лошадь по шее, потом взял ее за ноздри и потряс в обе стороны, чем та, казалось, вовсе была недовольна, потому что оскалила зубы и тотчас же фыркнула.

他们在林边停了下来。安娜·帕夫洛夫娜在哭泣，跟儿子道别。安东·伊万诺维奇拍了拍其中一匹马的脖子，然后抓住它的鼻子，左右摇晃了几下。这匹马似乎很不高兴，因为它龇牙咧嘴，随即喷了一口鼻涕。

— Подтяни подпругу у коренной-то, — сказал он ямщику, — вишь, седелка-то на боку!

“把那匹马的肚带系紧点儿。” 他对车夫说道，“看，它的马鞍都偏了。”

Ямщик посмотрел на седелку и, увидев, что она на своем месте, не тронулся с козел, а только кнутом поправил немного шлею.

车夫看了看马鞍，发现它位置正常，便没有动身，只是用鞭子稍微调整了一下缰绳。

— Ну, пора, бог с вами! —

“好了，我走了。”

говорил Антон Иваныч, — полно, Анна Павловна, вам мучить-то себя!

安东·伊万诺维奇说道，“够了，安娜·帕夫洛夫娜，你别折磨自己了。”

А вы садитесь, Александр Федорыч; вам надо засветло добраться до Шишкова.

“你上车吧，亚历山大·费多罗维奇。你得在天亮前赶到希什科夫。”

Прощайте, прощайте, дай бог вам счастья, чинов, крестов, всего доброго и хорошего, всякого добра и имущества!!!

“再见，再见。愿上帝保佑你们，愿你们官运亨通，荣誉加身，万事如意，财源广进！！！”

Ну, с богом, трогай лошадей, да смотри там косогором-то легче поезжай! —

“好吧，上帝保佑你们，驾车吧，小心山路难走！”

прибавил он, обращаясь к ямщику.

他又对车夫说道。

Александр сел, весь расплаканный, в повозку, а Евсей подошел к барыне, поклонился ей в ноги и поцеловал у ней руку. Она дала ему пятирублевую ассигнацию.

亚历山大含泪坐进马车。尤赛伊走到女主人面前，弯腰行礼，吻了吻她的手。女主人给了他五卢布的钞票。

— Смотри же, Евсей, помни: будешь хорошо служить, женю на Аграфене, а не то...

“记住，尤赛伊，好好干活，我就把阿格拉菲娜嫁给你。否则……”

Она не могла говорить дальше.

她说到这里，再也说不下去了。

Евсей взобрался на козлы.

尤赛伊爬上了车座。

Ямщик, наскучивший долгим ожиданием, как будто ожил; он прижал шапку, поправился на месте и поднял вожжи; лошади тронулись сначала легкой рысью.

车夫等得不耐烦了，仿佛突然活了过来。他调整了一下帽子，挺直了身子，举起缰绳。马车先是缓缓地驶动起来。

Он хлестнул пристяжных разом одну за другой, они скакнули, вытянулись, и тройка ринулась по дороге в лес.

他突然用鞭子抽打着套马的两匹马，马儿猛地跳了起来，伸展四肢，马车便疾驰在林间道路上了。

Толпа провожавших осталась в облаке пыли безмолвна и неподвижна, пока повозка не скрылась совсем из глаз.

送行的人群在尘土中静静地站着，直到马车完全消失在视线中。

Антон Иваныч опомнился первый.

安东·伊万诺维奇最先回过神来。

— Ну, теперь по домам! — сказал он.

“好了，大家各回各家吧！”他说道。

Александр смотрел, пока можно было, из повозки назад, потом упал на подушки лицом вниз.

亚历山大尽可能久地从车窗向外张望，接着便脸朝下倒在靠垫上了。

— Не оставьте вы меня, горемычную, Антон Иваныч! — оказала Анна Павловна, — отобедайте здесь!

“安东·伊万诺维奇，别丢下我这个可怜人啊！” 安娜·帕夫洛夫娜恳求道，“就在这儿吃午饭吧！”

— Хорошо, матушка, я готов: пожалуй, и отужинаю.

“好的，妈妈，我愿意留下来吃午饭。” 安东·伊万诺维奇回答道。

— Да вы бы уж и ночевали.

“那你就留下来过夜吧。” 安娜·帕夫洛夫娜又说道。

— Как же: завтра похороны!

“不行啊，明天还要参加葬礼呢！” 安东·伊万诺维奇说。

— Ах, да! Ну, я вас не неволю. Кланяйтесь Федосье Петровне от меня, — скажите, что я душевно огорчена ее печалью и сама бы навестила, да вот бог, дескать, и мне послал горе — сына проводила.

“对呀！不过我也不强求你。你替我向费多西娅·彼得罗夫娜问好吧，说我对她的丧事深感悲痛，本来想去看望她的，可惜上帝也让我遭遇不幸——送儿子上路呢。”

— Скажу-с, скажу, не забуду.

“我一定转达的，一定不会忘记的。” 安东·伊万诺维奇回答道。

— Голубчик ты мой, Сашенька! — шептала она, оглядываясь, — и нет уж его, скрылся из глаз!

“我的小宝贝，萨沙！” 她回头轻声说道，“他已经走了，再也看不见了！”

Адуева просидела целый день молча, не обедала и не ужинала. Зато говорил, обедал и ужинал Антон Иваныч.

阿杜耶娃一整天都默默无语，既没吃午饭，也没吃晚饭。而安东·伊万诺维奇倒是说了不少话，还吃了午饭和晚饭。

— Где-то он теперь, мой голубчик? — скажет только она иногда.

“我的小宝贝，现在在哪儿呢？” 她偶尔会这么问道。

— Уж теперь должен быть в Неплюеве. Нет, что я вру? еще не в Неплюеве, а подъезжает; там чай будет пить, — отвечает Антон Иваныч.

“他应该到涅普利耶夫村了。不，我说错了，还没到涅普利耶夫村，但快到了。他们会在那儿喝茶。” 安东·伊万诺维奇回答道。

— Нет, он в это время никогда не пьет.

“不，他那个时候从不喝茶。” 安娜·帕夫洛夫娜说。

И так Анна Павловна мысленно ехала с ним. Потом, когда он, по расчетам ее, должен был уже приехать в Петербург, она то молилась, то гадала в карты, то разговаривала о нем с Марьей Карповной.

就这样，安娜·帕夫洛夫娜在心里陪着他一路前行。后来，当她估算他应该已经到彼得堡时，她不是祈祷，就是算命，又或者和玛丽亚·卡尔波娃谈论他的行程。

А он?

而他呢？

С ним мы встретимся в Петербурге.

我们将在彼得堡与他重逢。